Онлайн книга «Джентльмены удачи»
|
– Пошел? – вопросительно посмотрел командированный. – Ну пошел, пошел… – с раздражением сказал Хмырь. – Мат! – торжественно объявил его противник. Хмырь посмотрел на доску, убеждаясь в проигрыше, перевел глаза на недоуменную физиономию Косого и, не выдержав этого зрелища, сгреб с доски фигуры и швырнул их в советчика. – Ты что делаешь? – У Косого от обиды и гнева задрожали губы. Он не терпел унижения при посторонних. – Ты кого бьешь?.. Он схватил шахматную доску и треснул Хмыря по лысине. – Товарищи! Товарищи! – заметался командированный. – Прекратите! Вы что, с ума сошли? – Отставить! – вдруг раздался резкий, повелительный окрик. В дверях стоял Трошкин. Одним прыжком оказавшись на середине комнаты, он схватил Хмыря и понес из номера, как щенка. Косой и Али-Баба последовали за ними. Проигравшийся и перепуганный командированный снова остался в одиночестве. – Раздевайся сейчас же! Верни вещи! – с тихой яростью приказал Хмырю Трошкин. – А это не видел? – Хмырь выкинул к носу Трошкина фигу: ему не хотелось расставаться с честно выигранными вещами. Трошкин не выдержал и, размахнувшись, с наслаждением дал Хмырю по уху. Легкий Хмырь отлетел в противоположный угол комнаты. Туда же подбежал Косой и, воспользовавшись лежачим положением товарища, добавил ему от себя лично ногой в бок. – Вот тебе… – И в следующее мгновение сам отлетел в другой угол: Трошкин, не балуя разнообразием, съездил по уху и ему. Али-Баба, полагая, что и его будут бить, присел на корточки и замахал над головой руками. – Снимай! – Трошкин поставил Хмыря на ноги. Тот не заставил себя ждать, стал судорожно стягивать все выигранное имущество. Трошкин сгреб вещи в охапку и пошел к командированному. – Вот! – Он бросил все ему на постель, снял с себя джинсы и приобщил к возвращаемой одежде. – Стыдно, товарищ! И вышел, хлопнув дверью. Хмырь и Али-Баба лежали на постелях лицом к стене. А Косой стоял и смотрел в окно. Трошкин вошел в номер, прошелся по комнате и, немного успокоившись, сказал: – Ну вот что, если мы не хотим снова за решетку, если хотим до шлема добраться – с сегодняшнего дня склоки прекратить. Второе: не играть, не пить без меня, не воровать, жаргон и клички отставить, обращаться друг к другу по именам, даже когда мы одни. Тебя как зовут? – Он обернулся к Хмырю. – Гарик… Гаврила Петрович. – Тебя? – Федя… – сказал Косой. – Тебя? – Али-Баба. – Я кому сказал, клички отставить! – Это фамилия! – обиделся Али-Баба. – А имя – Василий Алибабаевич, Вася. – Как верблюда, – отозвался Косой. – А меня… Александр Александрович. Все ясно? – спросил Трошкин. – Ясно… – нестройным хором отозвались Федор, Гаврила Петрович и Василий Алибабаевич. Трошкин обвел их усталым взглядом. – Как стемнеет, кассу будем брать, – объявил он. – И он пойдет? – Косой кивнул на Али-Бабу. – И он… – Так он же на этом скачке расколется, падла, при первом шухере! – скандально закричал Косой. Али-Баба насупился, но промолчал. – Пойди-ка сюда, Федя. – Трошкин поманил Косого пальцем. – Вот тебе бумага. – Он подвинул листок бумаги в линейку, лежащий на столе, чернила, ручку с пером. – Пиши. Трошкин встал из-за стола и, шагая из угла в угол, стал диктовать: – Падла… поставь тире… нехороший человек. Раскалываться – предавать, сознаваться. Шухер – опасность. Скачок – ограбление… Записал? – Записал, – сказал Косой. – А теперь, Федя, повтори Васе то, что ты ему сказал, на гражданском языке. – Хе-хе, – заржал Косой и, заглядывая в листок, как в шпаргалку, медленно перевел: – «Так этот нехороший человек… предаст нас при первой же опасности». Ночью на задворках детского сада трудилась «команда», освобождая помещение будущего спортзала. Работали по двое: Хмырь в паре с Трошкиным, а Косой с Али-Бабой. Производительность была неодинаковая: гора из батарей у первой пары была вдвое выше, чем у второй. – Семьдесят первая. – Хмырь опустил очередную секцию. – Сорок шестая… – так же шепотом отсчитал у себя Косой. – Не сорок шестая, а тридцать вторая! – прошипел Хмырь, державший под контролем работу товарищей. – Филонишь, гад! – Александр Александрович! – громким шепотом позвал Косой. – А Гаврила Петрович по фене ругается! – Отставить разговоры! – приказал Трошкин и вдруг заорал на весь город Новокасимск: – А-а!! Ой, нога, нога!! – Тише ты! – Хмырь в темноте зажал ему рот. – Этот Василий Алибабаевич… – простонал Трошкин, – этот нехороший человек… на ногу мне батарею сбросил, падла! У двери лежала последняя батарея, ее оттащили в сторону. Хмырь потянул дверь, она легко поддалась. Все вошли в игротеку. – Здесь! – простонал Трошкин, указывая на тумбочку. Хмырь присел на корточки и потянул на себя ящичек. Косой нервно чиркал спичкой. Дрожащее пламя осветило пачку трехрублевок, рядом лежала брошюра «Алкоголизм и семья»… Наступило утро. Али-Баба и два разбойника мирно похрапывали на своих постелях. Трошкин вытащил из-под подушки честно сворованные деньги, вышел из номера и заковылял вниз по лестнице. – Товарищ марафонец, – обратилась к нему дежурная, – вас просили позвонить по этому телефону. – Она протянула ему записку. – Ну где же он? – нетерпеливо спрашивал профессор Мальцев Славина, бегая по кабинету новокасимской милиции. – Может, они его убили?.. – В восемь тридцать вышел из гостиницы, в девять ноль-ноль приобрел в универмаге четыре тренировочных костюма. В девять пятнадцать переоделся в общественном туалете. В данный момент очень медленной скоростью направляется к нам… * * * Хмырь нервно шагал по номеру из угла в угол. – За шмотками, говоришь, пошел? – сердито спросил он, останавливаясь перед лежащим в постели Косым. – Ага, – зевнул Косой. – Жрать охота, – пожаловался он. – Да? – Хмырь снова забегал по комнате. – А если он вовсе ушел? А если он вовсе не вернется, а? За окном послышалась далекая трель милицейского свистка, Хмырь вздрогнул, на цыпочках подбежав к своей кровати, юркнул под одеяло. – Ай-яй-яй! – вдруг зацокал языком на своей кровати Али-Баба. – Тьфу! |