Онлайн книга «Диомед, сын Тидея. Книга 1. Я не вернусь»
|
– Настал час выдать замуж мою... э-э-э, Елену, Елену Прекрасную, гордость земли нашей... Снова кашляет. Кашляет – и на нас, у крыльца дворцового собравшихся, глазами совиными смотрит. А в глазах радость плещет, переливается. До ужаса рад нам всем Тиндарей Спартанский. До смертного ужаса! А мы – внизу, полукольцом, толпой богоравной. Ой, и сколько же нас здесь! Все приехали! ВСЕ! Ни запомнить сразу, ни взглядом окинуть. Фаросы, критские накидки, сидонские плащи. И венцы, венцы, венцы! На том, что слева от меня – венец серебряный. Патрокл Менетид из северной Фтии. Моих лет парень, а на висках уже волосы снегом белеют. О нем я слыхал – изганник, как и мой папа. Бедняга! А справа – здоровяк, Капанида в плечах пошире. Лицо красное, кровью налитое, словно с перепою, венец золотой в лоб бычий впился. Аякс, сын Теламона, дяди Геракла давнего друга. Атриды, понятное дело, в первом ряду. Насупились, носы свои длинные выставили. А вот Атрея самого не видать! Спрятался, Великий! – И теперь, в честном соревновании, как и велит ахейский обычай, вы изберете того, кто станет моим... э-э-э, дорогим зятем и мужем... Обычай! То-то! От рукопожатий ладонь болит, от приветствий в ушах звон. И каждый второй интересуется, как это я Фивы взять сумел? Это каждый второй. А каждый первый – про Аргос спрашивает. Удивлялся я вначале, а потом понял. Они ведь и не воевали почти, все эти богоравные! Тихо в нашей Ахайе в последние годы. Если и сражаются – то из-за трех коров. Только мы, эпигоны, и прогремели (если Геракла с дорийцами, конечно, не считать). – Сейчас же прошу вас, моих дорогих гостей на славный... славный... Снова кашляет! Кашляет, скипетром золотым трясет. Вот-вот уронит! Капанид и Амфилох сзади, в затылок мне дышат. А вот Любимчик исчез. И есть он, и нет его, а, в общем, всюду он, Лаэртид Итакиец. То слева его рыжая башка вынырнет, то справа. Со всеми уже знаком, всем уже друг... – ...На славный пи-и-ир! Высказался, хвала богам! Это же сколько овец ему зарезать сегодня придется? Боком Тиндарею сватовство наше выйдет! А вокруг уже – крик, а вокруг уже – рев. Раскраснелись лица, загорелись глаза. Попируем, богоравные, хлебнем самосского, зря, что ли, ехали, коням подковы стирали!.. И вдруг – смолкло! Разом, словно кто невидимый мокрой тряпкой голоса вытер. Те, что ближе стояли, колоннами застыли, кто подальше – шею вытянули и тоже замерли... ...Маленькая женщина в легком голубом гиматии стояла на ступенях. Ветер играл золотистыми волосами... Раскрылись рты, выстрелили жарким потом ладони, звякнул о камень чей-то венец, с головы соскользнувший. ...Маленькая женщина улыбнулась, кивнула, чуть поправила золотые пряди... – А-а-а-а-а-а-а-а-ах!!! Единым вздохом толпа выдохнула. Выдохнула – вдохнуть не решилась. Елена! * * * – Да чтобы такую Агамемнону отдать? Да никогда! – Костьми ляжем, не отдадим! – Не отдадим! Стеной встанем! Кружится голова и ноги вот-вот в танец пойдут. Крепко выпить пришлось с богоравными! Увы, здесь злого молока не знают, да и разбавлять не любят. – Скажем, чтобы все по обычаю было! – На колесницах бега! – И на копьях, и на копьях чтобы! И лук!.. Темно в саду дворцовом. Даже Луна-Селена за тучи спряталась. Допоздна гуляли, кое-кто и догуливает еще. – И чтобы все вместе, заодно! Чтобы по обычаю было! – По обычаю, по обычаю! Кричат, друг друга переорать стараются. Полипойт, Пиритоя-богоборца сын, Агапенор Анкеит, Талпий Ойхалиец, наследник Эврита-лучника, близнецы Схедий и Эпистроф, два Аякса: большой Теламонид – лобастый, и маленький – Оилид Эвбеец... Мне и слова сказать не дали. А я и не рвусь. Пусть орут, пусть кулаками машут. Не сдюжить тебе, Атрей, со всей Элладой! – Богоравные, а тут я вам скажу, служаночки! Козочки! Телочки! – Так неудобно, Талпий, мы вроде как эти... женихи! – И ничего неудобного, Филоктет! Это тоже обычай. А то застоится в чреслах-то! Перед невестой опозоримся! – Гы-гы! Га-га-га-га! – Богоравные! А я знаю, как в дом пройти, где людская! – Веди-и-и-и! Гогот, топот – и я уже один. Только цикады трещат-стараются, в пляску зовут. А вот и Селена из-за туч выглянула! Правильно, что пряталась, с этой оравой и богине туго придется! Эх, если бы еще голова не кружилась! – Ты этого хотел, Диомед? Обернулся. Протрезвел. Мама! ...Худенькая, в гиматии темном, на голове накидка, лицо совсем юное, незнакомое. Ну, так я маму всегда узнаю! – Мама! Ты... Почему? Не ответила, вдаль посмотрела. Туда, куда орава пьяная убежала. – Думаешь, это ты придумал, сынок? Собрать всех разом, натравить на Микены, на Атрея, на Агамемнона? Знаешь, что бывает, когда гончие упустят добычу? – Новую найдут, – улыбнулся я. – Или друг друга рвать станут. Я здесь из-за тебя, мальчик. Слишком много глупостей ты наделал. – О чем ты, мама? – возмутился я. – При чем здесь... – Молчи! – крикнула она, и я похолодел от ЕЕ голоса. – Отец... МОЙ отец все никак не мог решить, как всех вас лучше собрать? Чтобы всех сразу! Не забыл? – Но ведь это не война! – пробормотал я. – Это не война, мама! А у самого кончики пальцев заледенели. Гекатомба! Всех вместе, всех сразу!.. – Пока еще не война, сынок! Пока... Думаешь, Атрей не выкрутится? Да ведь ему тоже вас всех стравить – слаще меда! Еще не понял? Не понял. Но уже начал понимать. – Надо уезжать. Дары вручить – и уезжать. Но, боюсь, уже... – Диомед! Эй, Диомед! Фу, ты! Заговорились! Любимчик! Подбежал, фарос нараспашку, волосы рыжие торчком... – С кем это ты? Радуйся, красивая! Я замер. Обмер. В истукан превратился. Жалко Лаэртида! Останутся сейчас от него одни сандалии. И то, едва ли. Расплавятся! – Ой! – это мама. Мама?!! – Не бойся, красивая! Я Одиссей, с Итаки. А ты откуда? И улыбается! А мама... – Я Арсиноя, Тидида сестра. Троюродная, из Куретии. Ой, Одиссей, а где это – Итака? Это далеко? Плохо мне стало... |