Онлайн книга «Диомед, сын Тидея. Книга 1. Я не вернусь»
|
* * * Звон, крик, уханье, стук, гогот, стоны. Копья – в щепки, щиты бронзовые гулом гудят. В самом разгаре потеха. Богоравные герои удаль показывать изволят! А я в сторонке сижу, травку жую. Вроде как ни при чем. Горькая травинка попалась! – Эй, Подалирий, выходи! Щас сделаю тебя! Кто там такой страшный? Ну конечно, Аякс Теламонид, здоровило бычелобое. Покраснел, пыхтит, копье в лапище сжимает. Плохо сейчас Подалирию придется, хоть и Асклепиев он сын! – Диомед, а может мы с тобой на мечах? Деревянных? Эге, длинный нос, кудри белокурые... – Тебе все еще на бронзовых нельзя, Менелай Атрид? Плечами дернул, рядом со мной на траву бухнулся. Травинку сорвал... – Мне все можно, Тидид! Кровь только... – Пелопсова? – восхитился я. – Благородная больно? (А Теламонид-то молодец! Сделал Подалирия, теперь сразу двумя занялся. Ну, бычок!) – Гнилая, – вздыхает белокурый. – Царапина если – неделю не заживает. А поглубже – вся вытечет. Слыхал о таком? Посмотрел на него – не поверил даже. Потом еще раз взглянул... – Ты что, Менелай? Правда? Отвернулся белокурый, губы ниточкой сжал... (А Теламонид уже целыми тремя занялся! Ну и грохот!) – Такие, как я, и не выживают обычно, Тидид. И дети у нас больные. Если мальчики. А если девочки – ничего вроде. Ихор – кровь богов, слыхал? Танталово проклятие, говорят. Брат-то ничего, хвала богам. А вот у дяди Фиеста и у дяди Эврисфея... И вновь плохо мне стало. Что же это ОНИ с нами делают? Белокурого-то за что? – Давай на деревянных, – кивнул я. – А если хочешь, на бронзовых. Покажу тебе, как без царапин обходиться... – Эй, Диомедик! Поначалу и оборачиваться не хотелось. Был уже один такой, Диомедиком меня кликал. Где он сейчас, Губа Заячья? – Чего в сторонке сидишь? – смеется Аякс Теламонид. – Ты, говорят, у себя на копьях первый? Ну, так я тебя сделаю! Давай на боевых. Чтоб по-настоящему было! Пыхтит бычок, ухмыляется. А вокруг – стая целая. Битая стая. Всех Теламонид победил, теперь им на меня полюбоваться хочется. Как я на травке валяться буду. – Давай, давай, коротышка! – хохочет Аякс. – Тут тебе не Аргос!.. ...Плеснуло в глаза, в ушах зашумело. Удержался на самом краю. Нельзя! Нельзя! – На деревянных, – сквозь зубы процедил. – Хватит с тебя и дерева... – Боишься, сморчок? ...Река шумит совсем рядом, тихая, спокойная. Странно, я не могу ее увидеть. Только плеск – и легкий теплый ветерок. Вынырнуть! Вынырнуть! Вынырнуть! Тихо-тихо. Тихо... Вижу!!! Вижу его! Будто сквозь туман – но вижу его, Аякса! Все вижу! И рожу красную, и капли пота на лбу его бычьем. Я вижу – а он меня нет! Слепо глядят глаза... Река совсем близко, только шагни, только вдохни поглубже свежий прозрачный воздух... Вот, значит, как? Он такой же! Такой же, как я! Только я сумел вынырнуть, он – нет! Плещет, плещет... – Держи их! Держи! Очнулся. Четверо на руках висят, один в плечи вцепился. Эх, Капанида куда-то гарпии унесли! За горло хватать меня надо, ребята, за горло! – Ты чего, Диомед? Мы же не на войне! ...А в руках – деревянный обломок вместо копья. Хоть крови-то нет? Нет, вроде... – Все! Хватит! Хватит, говорю! У кого это голос такой? А-а, Патрокл Менетид! Вовремя подоспел! А бычок-то где? Жив? – Эй, богоравные, может, воды? Хрипит ведь! Вначале удивился, потом понял. Не я хриплю – Аякс хрипит. Лежит на травке, голову закинул – и хрипит. Не иначе по горлу ему попало, там, где доспеха нет! Водой я сам его отпаивал. Отпаивал, подняться помогал. Тяжелый он, Теламонид! Хвала богам, очнулся наконец! – Извини! – Да ладно! Хрипло так сказал. Не сказал – буркнул. Буркнул, отвернулся. Хотел я его про реку спросить, но не решился. И так все ясно. (А я все-таки вынырнул! Вынырнул, вынырнул, вынырнул! В первый раз – вынырнул!) – Этих двоих вместе не сводить! Поняли? Иначе сам вам, дуракам богоравным, шею сломаю! Все верно, Патрокл, все верно... И снова вдвоем сидим, снова травку жуем. Я жую – и белокурый со мной. – Теперь ты на ней женишься! – На ком? – поражаюсь я. – На Елене? Дергает плечами Атрид, губами тонкими дергает. – Ведь ясно, или ты, или мой брат. А ведь он... Он ее не любит даже! Хотел посмеяться – не стал. Не шутит Менелай Атрид! – Я ведь все понимаю, Диомед! Я – мальчишка, слабак. Даже не наследник. Отец ради меня и пальцем не шевельнет. Только я... Как взгляну на нее, на Елену, и – словно золото в глазах. Словно ветром уносит... Извини, болтаю много!.. – Пошли, – вздохнул я. – Драться будем. На деревянных. Потом – на бронзовых. Пока ты меня не побьешь! * * * – И что скажете, мужи аргивянские? – Сам ты муж аргивянский... А получается так: если Тиндарей Агамемнона выберет, все волками кинутся. И если кого другого – тоже кинутся. Знаешь, Тидид, не нравится мне это! – Понял, Амфилох... А ты что думаешь, Капанид? – Думаю, думаю... Дурак я, что женился, Тидид! Елена, она... Эх! – Ладно, богоравные, выше носы! – Сам ты богоравный! * * * Хотел встать – вскочил. Вскочил, фарос зачем-то поправлять стал. – Спасибо за дары, Диомед! Только кому ты дарил их – богине или мне? Она улыбалась, Елена, Елена Прекрасная. А я все на ее лицо смотрел. Говорят ведь, будто каждый лицо ее по-своему видит. Ведь у каждого красота – своя... – У нас на улице твой храм, Прекрасная. Я туда с детства забегал... – Храм... Вздохнула, отвернулась, а мне вдруг не по себе стало. Словно обидел ее чем-то. – Я не хотела быть богиней, Тидид! Я не виновата, что у меня ИХ кровь. И ты не виноват... Она видела. Впрочем, чему тут удивляться? Богиня! – Агамемнон... Он ведь не любит меня, правда? И ты не любишь. Я для всех, как Золотое Руно, так? А я не понимал, о чем Прекрасная со мной говорить хотела? Вот, значит, о чем! – Я вас всех старше, Диомед! Мои братья, Кастор и Полидевк, они уже на Олимпе. А я все такая же молодая... Знаешь, хочу быть старой! Хочу сидеть у очага, и чтобы рядом возились внуки... Плохо быть бессмертной! И вечно молодой – плохо. Может, тем, кто на Олимпе, легче? |