Онлайн книга «На пути Орды»
|
Немало и бутылок красовалось между яствами. – Помянем павших! – сказал Афанасич. – Вечная память. Все встали. – Вечная память! В тишине стало слышно, как перекликаются на стене караульные группы. И вновь тишина. Только тихие трели лягушек, из заросли осоки у реки. Жизнь не кончается. – Что, други? – прервал Глухарь безмолвие. – Между первой и второй… – У вас тоже есть эта присказка? – поразился Коля. – Пословица древняя, – кивнул Афанасич. – Не помешаю? – спросил, появляясь в горнице, Игнач. – Ты всегда, Игнач, кстати! – Садись, гостем будешь. – Отведай, чем твои потомки бананы будут запивать… – Спасибо. Выпили, помолчали. * * * – Михаил Михайлович, – повернулся к полковнику Алексей. – Я что, кстати, хотел сказать… У меня в рюкзаке – три миллиона шестьсот тысяч баксов. – Ага, – хмыкнул Михалыч, продолжая следить за дорогой. – А у моей матери, в деревне, вон Катька видела, на чердаке шестнадцать миллиардов рублей. Тысяча девятьсот девятнадцатого года, кажется… И еще матрац керенками набитый есть. Там же, на чердаке. – Вот, посмотрите… – Алексей приоткрыл рюкзачок, набитый пачками долларов. – Чего?! – не понял Михалыч и затормозил, останавливаясь. – Ну-ка, дай посмотрю… Ух ты! – рассмотрев пристально три-четыре купюры при свете лампочки в салоне автомобиля, полковник качнул головой: – Где ж ты взял-то? Такая подделка. Во, качество! Не отличишь! Лично я бы – попался… Учти только: задумаешь сбыть – тут же статья, хоть и не ты делал. – Это настоящие. С минуту Михалыч молчал. – Из будущего? – Да. – Даже не знаю, что сказать, – как-то очень обыденно пожал плечами Михалыч. – Кать, что говорят в таких случаях? Ты у нас все знаешь… – Я клад там сдал, – прояснил Алексей. – Сумасшедший, – сказала Катя. – Ты ж там один был. Могли же кинуть и пришить… – Нет, не могли. Я же ничего не продавал. Записался в клуб коллекционеров. Филателисты, нумизматы, боннисты. И совершил законный обмен. По каталогу. У меня монеты конца девятого века, много, а мне нужны боны, американские бумажные деньги конца двадцатого века, тоже много… Там, в клубе, люди солидные, не барыги. Историки, археологи, ботаники… Я, в общем, отчасти и за этим тоже в будущее летал… Чтоб с местными бандюгами, ну и вообще, – ни с кем тут не связываться… А там – дело другое: без риска и по правилам, по закону. Не стоило? – Не знаю, – сказал вдруг полковник. – Я ничего не знаю. Я не знаю, что говорят в такой ситуации. И сам не сталкивался, и от других не слыхал. – Он пожал плечами. – Поздравить? Да не с чем. Очень я боюсь этого… – «Этого» – чего, папа? – Денег. Не помню случая, чтобы даже гораздо меньшие деньги, «упавшие с небес», шли бы впрок. А тут в таком количестве! В таком качестве. И в таком возрасте… Лучше ты их выкинь, Алексей. Хотя я понимаю, что я глупость говорю. – Ты чего, серьезно, что ль?! – возмутилась Катя. – Не знаю. Сам не знаю. …Я по жизни знаю вот что. Деньги надо зарабатывать, а не «находить». Это раз! Легкие деньги легко и улетают. И ничего, кроме горя, не приносят. В конце концов. – Ну, насчет горя ты хватил! «Ничего, кроме горя»! Вранье… Да три миллиона шестьсот пока растратишь, – сколько удовольствия получишь! – Вот-вот! – кивнул Михалыч. – Я как раз про это. – А чего? – возмутилась Катя. – А ничего. – Михалыч повернулся к Алексею. – Смех смехом, а ты что с этим мешком денег делать собираешься? Всерьез? Без шуток если. – Разделим поровну, на троих: Дороне Вячеславне, Кате и треть мне. Как договаривались. – Вот я тебя прошу: ты этого пока не делай. Еще успеешь. Сначала давайте подумаем, ребята. – Это нечестно, – возразил Алексей. – Если думать, то всем вместе. – Конечно, – согласился Михалыч. – Думать будете втроем. То есть, если хотите, без меня. – Вы нам не помешаете. Три головы хорошо, а четыре – лучше. – Как говорил Змей Горыныч… – подхватила Катя. – А пока – никому ни звука, – кивнул Михалыч. – А деньги куда спрятать, я покажу. – А зачем их прятать? – удивился Алеша. – А затем, что весь полк уже знает, что ты в будущее летал… Раз летал, значит, что-то привез. Вон наука уже караоке на весь полигон закатывает, поди… А в полку разные люди есть. Я-то лучше знаю, ребята, поверьте. – И что, папа? – И – «то», Катя… – Под бок себе спрятать хочешь, в гараж, в старый сейф? – Нет. – У Дорони Вячеславны можно спрятать, – предложил Алексей. – Нет, – возразила Катя. – У нее может сердце не выдержать, когда увидит. Или похвалится кому-нибудь… – Мы их спрячем туда, – сказал Михалыч, – где они же, можно сказать, сотни лет пролежали, вас дожидаясь. В мешок полихлорвиниловый, – от сырости, в два мешка и – в яму. – Яму не запрешь, папа. – Запрешь, Катя. Самый хороший замок – это язык за зубами, дочка. – Понятно. Только я требую, чтобы триста долларов вы мне выдали прямо сейчас. – Ну, началось… – вздохнул Михалыч. – «Требую», «мне», «мне», «мне» и «мне»… – Нет, не «мне»! – возразила Катя. – Аверьянову вон, надо новую ковбойку купить. Старую уже не отстираешь. И не только ковбойку. – Она повернулась к Алексею: – Что, в будущем одежды нет? Ты в чем уехал, в том и вернулся. И ковбойку там все это время не стирал, я вижу! А скажешь сейчас, что за пять секунд, пока ты в будущее туда-сюда летал, и носков не постираешь. Но ты там был, в будущем, сколько недель? Что молчишь? Нельзя ответить? Нельзя лишать меня надежды? Да? Или в будущем нет одежды? Нет? – В будущем есть одежда. В будущем на нее времени нет. У меня. – Что от бога, то на всю жизнь, – согласилась Катя. – Ну, триста долларов, ты, конечно, возьми, – кивнул Михалыч. – А в остальном, прошу не разлетаться. – Да чего ты все каркаешь?! – возмутилась Катя. – Тебе нужно срочно купить не караоке, а карка-еки. Там будет каркать, а ты – с микрофоном – подкаркивать! Дайте мне еще триста долларов, пожалуйста! – Я каркаю потому, что очень трудная задача встала перед вами. Использовать деньги. С умом. Ведь в жизни обычно как? Вот мы, спецназ. Захватишь дворец там какого-нибудь диктатора. Ему – дыру в лоб, установили свой режим. Успешно, да? Допустим. А что потом? Потом провалы. Чушь. Неразбериха. – Я в ваших делах военных не разбираюсь и не хочу разбираться, – заметила Катя. – Я – девочка, во-первых, и еще совсем ребенок – во-вторых. |