Онлайн книга «На пути Орды»
|
– Мы подпоем! – кивнули мужики, разливая. – Тогда поехали! Песня называется: «Коля, наливай»… Аверьянов провел по струнам, заиграл. Хлеба густые, Чертог небес! Поля родные, А дальше – лес! Глазам раздолье! Родимый край! Ну, вот что, Коля, Наливай! Жить стало краше, Чем год назад! Весною вспашем Да все подряд! Что за неволя? Нам только дай! Вот кружки, Коля… Наливай! А если тучи? Огонь с небес? Пожар могучий Наперерез? Лишь крикнешь с болью: Ломай сарай! Круши все, Коля! И наливай! Пожар потушим И за жнивье. Отстроим лучше Жилье-былье! Дворец построим — Бахчисарай! Еще есть, Коля, — Открывай! Избу – под крышу! В бревно – топор! Птиц щебет слышу, Глазам – простор! Ни слова боле! Сиди, внимай! Заснул, что ль, Коля? Не засыпай! Придет косая Когда-нибудь… Скажу: родная, Прощай и будь! Земля и воля, Родимый край! Прощай, друг Коля! И – наливай! * * * Глубокая ночь. Веселье в горнице пошло на спад, – люди валились с ног от усталости. Коля вышел на свежий воздух покурить. Вместе с ним вышел и Игнач. – Говорят, чудес у тебя много с собой. Показал бы. – Ничего не осталось уж, – сказал Коля, открывая сарай. – Смотри, все, что осталось. Что было – раздал, раздарил… – Расстрелял и взорвал… – продолжил фразу Игнач. – Было. Не спорю, – согласился Коля. – А это что? – Акваланги. – Зачем? – Под водой плавать. На дне морском. Игнач задумался. – Ага. Понимаю. А тут? – А это параплан. – Зачем? – По воздуху летать. – Как птица? – Да нет, скорей как пух, как осенний лист… Парить – понимаешь? – Сверху – вниз? – Не только. Можно и снизу вверх. Сначала разогнаться. И взлетел! А там, на высоте, восходящие потоки подхватывают. Паришь и вверх идешь… – А-а-а! Словно коршун… Как сокол… – Игнач изобразил. – Именно! – А это что? – Игнач взял в руки небольшую коробку. – Презервативы. Остатки. Ребята всегда берут с собой в командировку. На весь взвод. Игнач открыл коробку, извлек пакетик. – Но ведь на этом не взлетишь? И под водой… Не понял? Коля склонился к его уху… – А-а-а, – хмыкнул Игнач. – Но это глупость! – Почему? – удивился Коля. – В лесу травка одна есть… Да не одна! – Понятно… Покажешь? – Да жалко, что ль? * * * В сенях княжих «хором» Олена остановила, поймав за рукав, Ольгу, – плясавшую девушку. – Что сказать-то хотела тебе… Он женат! – Кто женат?! – удивилась Ольга. – Он, – кивнула Олена. – Он там женат! – А-а-а! – Ольга догадалась, о чем толкует Олена, и, подкалывая ее, ответила с улыбкой: – Жена – не стена! Можно и подвинуть. – Да я ж тебя!!! – обе руки Олены угрожающе взлетели в воздух. – Ты че?! – отшатнулась Ольга. – Совсем того?! – И, помолчав, добавила: – Такая телка… и крышей съехала… Ольга, видно, быстро воспринимала все новое… Олена, услышав такое, побледнела как смерть: – Он и тебе успел это сказать?!?! * * * – Берке придет послезавтра… – сказал Игнач. – Много людей у него? – Не знаю точно. Раз в пять, в десять поболе, чем у Чунгулая было… А за ним – и Батый! – А у Батыя? – Без счета. Да что тебе Батый-то? Тебя и Берке поломает. Не выстоишь. – Это ясно. – И что ты будешь делать? – Да путь один. Взять Берке. – Убить? – Бессмысленно. Орда останется. Новый хан сядет – вот и все. Его надо взять живым. – Это правильно. Но дальше-то что? – Использовать. Агент влияния. – Чего? – Заставить Берке работать на себя. – Неплохо сказано. Но как добиться этого? – Пока не знаю. Мысли крутятся. Ты кстати, не осведомлен, – сам Берке где в своем стане? – Его шатер почти в самом центре его Орды. Но ближе всего – к Волк-камню. Скала есть такая. Все ее знают. Не спутаешь. – Спасибо. – Не за что… Ну что, пора и поспать? – Да, пора! …Надо было еще проверить караулы… Хоть сон и сморил Берестиху, но стражники на стенах пристально вглядывались в ночной мрак, время от времени включая приборы ночного видения, а затем долго прислушиваясь… Нет, все спокойно, слава тебе, Господи! Тишина! * * * Так и не дойдя до кровати, Аверьянов прилег тут же, в сенях княжьих хором, на узкой лавке… За последние дни он измотался выше всех человеческих пределов, его мучили отрывочные сновидения, провалы и взлеты. Душили кошмары, настолько правдоподобные, как будто были они наяву. Вот и теперь, стоило Николаю рухнуть в спасительное, казалось бы, забытье, как тут же в его сознании возникло смятенье, тревога, – чувства, совершенно не мучившие его наяву. Наяву тревога всегда ассоциировалась с криком «Па-адъем!», а смятение он испытал только один раз в жизни, когда расставался с женой. То, что она легко оставила Алешку ему, совершенно не претендуя на дальнейшее воспитание мальчика, повергло его в смятенье. Разум заметался в бессильном поиске ответа на вопрос: как же я мог с ней прожить эти годы?! С такой… Прости, Господи! Как смог?! И больше смятенья, тревог наяву он не знал. Во сне же смятенье с тревогой нередко являлись ему. Вот и теперь, как только стражник со стены растолкал Аверьянова, «разбудил» его криком: «Вставай! Татары!! Берке уже здесь!!!» – Коля «слетел», не просыпаясь, с кровати, охваченный тревогой и смятением. |