Онлайн книга «Список семи»
|
– Что? – переспросил Дойл. – Я не так хорошо знаком с ее сочинениями, как вы. У нее есть упоминания о "Семерке" и "Черном лорде"? Погруженный в свои мысли, Спаркс едва смотрел на Дойла. Дойл попытался припомнить то, о чем писала Блаватская. Ему казалось, что со времени, когда он лениво перелистывал ее книги, уютно устроившись в своей тихой квартире, минула целая вечность. – Да, припоминаю что-то такое, – проговорил он наконец. – "Обитающий у входа", так, кажется. В сущности, это одно и то же. – Как он описан, этот "обитающий у входа"? – Как сущность… как некая сущность высокой духовной организации… стремящаяся войти в этот мир. – В образе человека? Я правильно вас понимаю? – Да. Блаватская утверждает, что к этому стремятся абсолютно все души, потому что это – путь к знанию и слиянию с "познавшими тайну". – Чем же "это" отличается от "познавших тайну"? – В своей бестелесной сущности "это" предположительно занимало достойное место справа от… Бога – назовите как угодно. А в мире физическом пало жертвой – я не могу припомнить точно, как говорится у Блаватской, – жертвой искушений земной жизни. – Таковы пути плоти нашей… – пробормотал Спаркс. – Отпав от Бога, чтобы править миром, "это" удовлетворяет свою гордыню, считая себя Богом. – Зло, воцарившееся в мире, христиане называют Люцифером. – Мальчик в голубом сказал, что у "этого" много имен. – Да, миф о падшем ангеле существует почти во всех культурах… Почему Блаватская называет его "обитающим у входа"? – Покидая мир физический после пребывания в нем – а таких пребываний, очевидно, множество, как утверждает Блаватская, – зло удаляется в убежище между двумя мирами. Оно собирает вокруг себя потерянные, развращенные души, последовавшие за ним после смерти. – Эти души и обозначаются "Семеркой"? – Я не могу вспомнить точное число, но говорится о них собирательно. – И следовательно, приверженные злу первыми возвращаются из purgatorium в физический мир, – возбужденно проговорил Спаркс. – Они пролагают путь – проход – для своего Черного господина, "обитающего у входа" между физическим и мистическим мирами в ожидании возвращения на землю. Дойл кивнул. – В общем, да. Хотя я не помню, чтобы Блаватская называла "это" и его адептов "Черным господином" и "Семеркой". Имя им всем – Темное братство. Спаркс замолчал. Они миновали окраины Лондона и выехали на грязную проселочную дорогу. "Неужели придется трястись в экипаже до самого Уитби? – подумал Дойл. – На это уйдет дня два или даже три". – Скажите, Дойл, у медиумов, с которыми вы встречались, бывали какие-то странные видения? – спросил Спаркс. – Да, нечто неясное. Какие-то смутные предчувствия и ощущения. Весьма расплывчатые и эфемерные. – И никаких деталей? – Об этом я слышал только от Спайви, видевшего мальчика в голубом. – Как вы думаете, этот мальчик действительно был ясновидцем? – Я бы сказал, что он невероятно остро чувствовал происходящее. Но делать определенные выводы, не зная истоков болезни, не в моих правилах. Мне показалось, что видение, преследовавшее его, ускорило его смерть. – Как если бы оно и напало на мальчика? – Да, малыш был раздавлен чудовищной тяжестью навалившегося на него испытания. – О чем это говорит вам, Дойл? Подобные видения бывают у многих? Дойл задумался. – Там, откуда приходят видения, происходит что-то ужасное. Я бы сравнил это со штормом в открытом море, отзвуки которого едва долетают до суши. – Эти люди – живые барометры, регистрирующие малейшие изменения в атмосфере. Дойл зябко поежился. – Скажу вам честно, Джек, мне от этого становится как-то не по себе, – признался он. – На Востоке давным-давно замечено, что кошки и собаки перед землетрясением ведут себя очень беспокойно. А в Англии, чтобы узнать, нет ли в шахте смертоносных газов, пускают туда канареек. По аналогии можно предположить, что существуют люди, обладающие такими же сенсорными способностями. – Наверное, – неохотно согласился Дойл. – Но мне от этого почему-то не легче. – Извержение энергии из "обитающего у входа" подобно тайфуну, сметающему все на своем пути. – Если бы "это" существовало на самом деле… – Если возвращение "этого" на землю действительно цель Братства, то не мешало бы знать, каким образом готовятся к нему черные маги. – Понятия не имею. – Ритуальные убийства? Кровавые жертвоприношения? – Возможно, – пробормотал Дойл. – С подобными вещами не знаком. – Но "это" должно сначала родиться – как обычный ребенок, не так ли Дойл? – Может быть… А эти мерзавцы в Чезвике подыскивают подходящую пару, – предположил Дойл. Спаркс будто не слышал его слов. – Белокурый мальчик… которого мы видели на сеансе… Его отняли у отца, мать была тому невольным свидетелем… – Простите, Джек, для меня это слишком. Я хочу сказать, что Блаватская говорит о чем-то таком, но обыкновенный читатель – я, к примеру, – воспринимает это как цитату из древних мифов. – Но разве вы сами не писали о злонамеренном использовании ребенка? Дойл побледнел. Он почти забыл о своей треклятой книге. – Писали ведь, Дойл? – В общем, да. – И вы удивляетесь, что они преследуют вас? Какие еще доказательства вам требуются? Вопрос повис в воздухе. – Дойл, позвольте спросить, – мягко сказал Спаркс. – Как по-вашему, что предпримет "обитающий у входа", когда снова воплотится в физическом мире? – Ничего нового, наверное, – как можно спокойнее произнес Дойл. – Контроль над миром, порабощение человечества и все такое. – И к тому же в его распоряжении будет сверхновое оружие. Опасность всемирной бойни увеличивается в сотни раз. – Вынужден согласиться с вами, – сказал Дойл, вспомнив о Драммонде и его разрастающейся военной империи. Удовлетворенный беседой, Спаркс откинулся на сиденье. – Тогда давайте закончим этот разговор, согласны? – Пожалуй, – устало кивнул Дойл. "Только не мешало бы мне убедиться, что вы не один из тех мерзавцев, – подумал Дойл. – И спросить, почему я должен верить, что вы тот, за кого себя выдаете. Я не могу, просто не могу спросить об этом, потому что, если вы сумасшедший, вы ничего не поймете, а только разозлитесь и моя жизнь будет под угрозой". |