
Онлайн книга «Бархатные коготки»
![]() Дергаясь у нее в руках, ребенок походил на заряженный, готовый выпалить пистолет, но я, как полагается, взяла его пальцы и пожала. И он, конечно же, отдернул руку и завыл еще громче. Все засмеялись, Джордж схватил ребенка и поднял так высоко, что с потолка посыпались задетые его волосами желтые чешуйки штукатурки. — И кто же тут у нас будущий воин? — воскликнул он. Я скосилась на Элис, та отвела взгляд. Ребенок наконец утихомирился, взрослые оживились. Рода наклонилась к моему брату и что-то зашептала, он кивнул в ответ, и она кашлянула: — Нэнси, не хочешь ли послушать хорошую новость? Я изобразила внимание. На Роде не было жакета, обувь, как я заметила, заменяли шерстяные носки. Она явно держалась совсем по-домашнему. Рода протянула руку. На безымянном пальце красовалась узенькая золотая полоска с крохотным камешком — сапфиром или бриллиантом, разглядеть было невозможно. Подарок на помолвку. Покраснев, сама не знаю почему, я принудила себя улыбнуться. — О, Рода! Как здорово! Дейви! Замечательное известие. Я ничуть не радовалась и не видела в этой новости ничего замечательного: Рода будет моей невесткой, у меня вообще будет невестка — какой ужас! Но, глядя, как они раскраснелись от самодовольства, пришлось изобразить радость. Тут тетя Розина кивком указала на мою руку. — А ты, Нэнс? Пока не обзавелась колечком? Заметив, как заерзала на стуле Элис, я отозвалась: — Нет пока. — Тут открыл рот отец, но я не могла допустить, чтобы разговор на эту тему продолжался. Я встала и принесла свои сумки. — Я привезла вам всем из Лондона подарки. Послышался шепот, небрежные возгласы: «Да ну?» — Не стоило, — сказала матушка, но все же с некоторым любопытством водрузила на нос очки. Первым делом я направилась к тете и вручила ей полный мешок: — Это для дяди Джо, Майка и девочек. А это для тебя. Дальше на очереди был Джордж, ему я приготовила серебряную фляжку. Лайза, мальчик… Обойдя переполненную комнату, я добралась под конец до Элис: — Это для тебя. Ее пакет — шляпка в шляпной коробке — был самый большой. Приняв его с чопорной, едва заметной улыбкой, она медленно и смущенно взялась за ленты. Теперь подарки получили все, кроме меня. Сидя и наблюдая, как они вскрывают упаковку, я покусывала сустав пальца и улыбалась в руку. Один за другим подарки появлялись на свет, их вертели, изучали. Народ притих. — Право, Нэнси, — в конце концов произнес отец, — ты нас задарила. — Ему я купила цепочку для часов, такую же толстую и блестящую, как у Уолтера; в его красной ладони, на фоне выцветшей шерстяной жилетки она блестела еще ярче. Он засмеялся: — Я стану выглядеть важной птицей, а? Смех, однако, прозвучал несколько неловко. Я перевела взгляд на матушку. Она получила щетку для волос, оправленную в серебро, и ручное зеркальце под пару; то и другое лежало в обертке у нее на коленях, словно она боялась взять эти предметы в руки. Мне сразу пришла мысль (на Оксфорд-стрит я об этом не подумала), что рядом с дешевыми пузырьками духов, баночкой крема, на старом комоде с обитыми стеклянными ручками этот набор будет выглядеть неуместно. Мать перехватила мой взгляд, и я поняла, что она думает о том же. — Ей-богу, Нэнс… — произнесла она, и в этих словах мне почудился упрек. Во всех углах комнаты зазвучал шепот, народ сравнивал подарки. Тетя Розина, щурясь, рассматривала пару гранатовых серег. Джордж ощупал свою фляжку и несколько нервно спросил, не выиграла ли я на скачках. Только Роде и моему брату, судя по всему, понравились их подарки. Дейви я купила пару туфель из мягчайшей кожи, ручной работы; постучав по подошве костяшками пальцев, он потоптался в них по упаковочной бумаге и потянулся поцеловать меня в щеку. — Ты просто чудо, — сказал он. — Я приберегу их на свадьбу; второй такой обувки во всем Кенте не найдется. Тут остальные вспомнили о долге вежливости и принялись все разом целовать меня и благодарить; в комнате поднялась всеобщая суматоха. Поверх их плеч я поглядела на Элис. Она сняла с коробки крышку, но шляпу не вынула, а только безразлично держала ее в пальцах. Дейви перехватил мой взгляд. — А тебе что досталось, сестренка? — спросил он. Когда она неохотно наклонила коробку, показывая содержимое, он присвистнул. — Потрясающе! Страусиное перо, страз на полях. Примеришь? — Да, позднее. Все обернулись к Элис. — Ну и красота! — восхитилась Рода. — И какой приятный оттенок красного. Как он называется, Нэнси? — Цвет бычьей крови, — несчастным голосом отозвалась я. Я чувствовала себя законченной дурой, словно вручила им в подарочной бумаге, шелке и лентах кучу барахла: катушки с нитками, огарки свечей, зубочистки, камешки. Рода ничего не поняла. — Цвет бычьей крови! — вскричала она. — О Элис, не будь занудой, примерь и покажись. — Да-да, давай, Элис. — Это была Розина. — А то Нэнси подумает, что тебе не понравилось. — Ладно-ладно, — поспешно вмешалась я. — Пусть примерит потом. Но тут к Элис подскочил Джордж, выхватил у нее шляпку и попытался водрузить ей на голову. — Ну же. Я хочу посмотреть, будешь ли ты в ней похожа на быка. — Отстань! — отмахнулась Элис. Затеялась борьба, я закрыла глаза, услышала треск швов. Когда я посмотрела на сестру, шляпка лежала у нее на коленях, а в руке у Джорджа оставалась половина страусиного пера. Страз отлетел и потерялся. Бедняга Джордж глотнул воздух и закашлял, Розина строгим голосом высказала надежду, что теперь он наконец доволен. Лайза взяла шляпу и перо и неловко попыталась их воссоединить. — Такая красивая шляпка, — вздохнула она. Элис засопела, закрыла лицо руками и выскочила за дверь. — Ну вот, — произнес отец. В руке у него блестела цепочка. Матушка посмотрела на меня и покачала головой. — Ох, Нэнси, — сказала она. — Какая досада. Потом Розина с сыном и дочерью ушла, Элис, все еще с заплаканными глазами, отправилась к подруге. Я отнесла сумки в свою прежнюю комнату и умылась. Вскоре я спустилась, подарки были убраны подальше с глаз, Рода в кухне помогала матушке чистить картошку. Я хотела к ним присоединиться, но они сказали, что я гостья, и я отправилась в общую комнату к отцу и Дейви, которые, видимо, решили, что мне будет уютней, если они станут вести себя как обычно, и спрятались за воскресными газетами. Мы пообедали, прогулялись в Танкертон, сели на берегу и стали кидать в воду камешки. Море было свинцово-серое; вдали виднелось несколько ялов и барж, направлявшихся в Лондон, где осталась Китти. Что она делает сейчас, думала я, кроме того, что скучает по мне? |