Онлайн книга «Бархатные коготки»
Когда я взглянула на наш дом с улицы, ставни, как я и надеялась, оказались закрыты, свет нигде не горел. Я на цыпочках поднялась по ступеням и вставила ключ в замок. В коридоре было тихо, даже квартирная хозяйка с мужем, похоже, еще не вставали. Я опустила на пол сумки, сняла пальто. Одно пальто на вешалке уже висело — приглядевшись, я узнала пальто Уолтера. Странно, подумала я: не иначе как приходил вчера и его забыл! Поднимаясь по темной лестнице, я и сама о нем забыла. Добравшись до двери Китти, я приложила к ней ухо. Я не ожидала ничего услышать, но оттуда доносились звуки — что-то вроде плеска, как будто котенок лакал молоко. Черт возьми, подумала я, она уже встала и пьет чай. Услышав скрип кровати, я окончательно в этом уверилась. Разочарованная, но все же в радостном ожидании встречи я повернула ручку и вошла. Китти в самом деле не спала. Она сидела в кровати, откинувшись на подушку, одеяло укрывало ее до подмышек, голые руки покоились поверх. Горела лампа, причем ярко — в комнате вовсе не было темно. В ногах кровати, рядом с умывальником, стоял еще кто-то. Уолтер. Без пиджака и воротничка, рубашка небрежно заправлена в брюки, подтяжки свисают чуть ли не до колен. Склоняясь над тазом, он умывал себе лицо — вот отчего я слышала плеск воды. Намокшие, потемневшие бакенбарды поблескивали. Первым, что я увидела, были его глаза. Он удивленно их вытаращил, поднял руки, вода стекала в рукава; потом по его лицу пробежала жуткая судорога, и одновременно я заметила краем глаза, что Китти тоже заерзала под одеялом. Но и тогда я все еще не понимала. — Что это? — спросила я и нервно хихикнула. Перевела взгляд на Китти, ожидая, что она тоже рассмеется и воскликнет: «О Нэн! Ну и забавная, должно быть, получилась сцена! Но это не то, что можно подумать, вовсе нет». Однако Китти даже не улыбнулась. Она следила за мной испуганным взглядом и подтягивала одеяло, словно пряча от меня свою наготу. От меня! Первым заговорил Уолтер. — Нэн, — начал он нерешительно (никогда прежде он не говорил при мне таким сухим, невыразительным голосом), — ты застала нас врасплох. Мы ждали тебя только вечером. Он взял полотенце и вытер лицо. Проворно шагнул к стулу, схватил пиджак и надел. Я заметила, что у него трясутся руки. Прежде я ни разу не видела, чтобы он дрожал. — Я села на утренний поезд. — У меня тоже пересохло в горле и голос звучал вяло и сипло. — Право, я думала, час еще очень ранний. Как давно ты уже здесь, Уолтер? Тряхнув головой, словно вопрос причинил ему боль, Уолтер шагнул ко мне. И поспешно, настойчивым голосом произнес: — Нэн, прости. Ты не должна была это видеть. Давай спустимся вместе и поговорим?.. Тон его был очень необычным, и, услышав его, я все поняла. — Нет! — Я закрыла руками живот: там кипело и бурлило, словно мне дали яду. Когда я крикнула, Китти затрепетала и побледнела. Я обернулась к ней. — Это неправда! О скажи, скажи, что это неправда! Не поднимая на меня глаз, она закрыла лицо руками и заплакала. Уолтер подошел ближе и взял меня за предплечье. — Отойди! — вскричала я, отдернула руку и шагнула к кровати. — Китти? Китти. Я опустилась на колени, отняла ее ладонь от лица и поднесла к своим губам. Я целовала ее пальцы, ногти, ладонь, запястье; мокрую от ее собственных слез руку увлажнили и мои слезы и слюни. Уолтер, все еще дрожа, с ужасом это наблюдал. Наконец глаза Китти встретились с моими. — Это правда, — прошептала она. Я дернулась, застонала — услышала ее вскрик, ощутила на своем плече пальцы Уолтера и поняла, что укусила Китти, как собака. Отдернув руку, она воззрилась на меня в ужасе. Вновь стряхнув ладонь Уолтера, я обернулась к нему с криком: — Отойди, поди прочь! Поди прочь, оставь нас! Он медлил; я несколько раз лягнула его ботинком в лодыжку, и он отступил. — Нэн, ты не в себе… — Прочь! — Я боюсь тебя оставить… — Прочь! Он отступал. — Я выйду за дверь, но дальше не пойду. Взглянул на Китти, та кивнула, он вышел и очень осторожно закрыл за собой дверь. Наступившую тишину нарушали только мое неровное дыхание и тихие всхлипывания Китти; точно так же плакала три дня назад моя сестра. Да ничего хорошего она в жизни не сделала, эта твоя Китти! — так сказала Элис. Я склонилась щекой на одеяло, укрывавшее бедра Китти, и закрыла глаза. — Ты внушила мне, что он твой друг. А потом внушила, что он тебя разлюбил, из-за нас. — Я не знала, как иначе поступить. Он в самом деле был мне всего лишь другом, а потом, потом… — Подумать только, все это время… ты с ним… — Ничего такого не было, до этой ночи. — Я тебе не верю. — Это правда, Нэн, клянусь! До этой ночи — да и как могло быть иначе? — мы только разговаривали и… целовались. До этой ночи… До этой ночи я была счастлива, любима, довольна, благополучна; до этой ночи я готова была умереть от любви и желания! Услышав ее слова, я поняла, что боль от любви не составит и десятой, сотой, тысячной доли той муки, которую Китти причинила мне сейчас. Я открыла глаза. У Китти тоже был несчастный, испуганный вид. — И эти… поцелуи, когда они начались? — Еще не договорив, я угадала ответ: — Тем вечером, в «Диконзе»… Поколебавшись, Китти кивнула; все тогда происходившее возникло в моей памяти и встало на свои места: неловкость, недомолвки, письма. А я-то жалела Уолтера — жалела! И все это время в дураках была я, все это время они встречались, перешептывались, обменивались ласками… Думать об этом было пыткой. Уолтер был нашим другом — не только ее, но и моим. Я знала, что он в нее влюблен, но он казался таким немолодым, солидным, тихим. Неужели Китти убедила себя, что хочет лечь с ним в постель? Еще бы с отцом моим легла! Я снова заплакала. — Как ты могла? — твердила я сквозь слезы. Так разговаривают мужья в дешевых пьесах. — Как ты могла? Сквозь одеяло я чувствовала, как она ерзает. — Мне не хотелось! — потерянным голосом произнесла Китти. — Я едва терпела… — Я думала, ты меня любишь! Ты сама так говорила! — Я люблю тебя! Люблю, люблю! — Ты говорила, тебе ничего и никого не надо, кроме меня! Говорила, мы будем вместе всю жизнь! — Я никогда не говорила… — Ты мне это внушила! Заставила поверить! Ты только и твердила, как ты счастлива. Так почему бы не продолжать все по-прежнему?.. — Ты сама знаешь почему! Пока мы молоденькие, все в порядке. Но время-то идет… Будь мы служанки при кухне, занимались бы чем душе угодно и никто бы не заметил. Но мы известны, мы на виду… |