Книга Бельфеддор, страница 26 – Вольф Белов

– Благородный Сеттес уже достаточно сегодня поработал клинком, и наверняка это его утомило, – произнесла она.

– Ничуть, прелестная Цемея, – насмешливо ответил аристократ. – Я готов одолеть еще десяток соперников.

– Сперва попробуй одолеть нас, бахвал! – нетерпеливо прорычал демон.

– Всем нам известно, сколь искусно ты владеешь мечом, Сеттес, – продолжала Цемея. – Достойно ли тебе, опытнейшему бойцу, вызывать на поединок простого воина. Кто-нибудь может заподозрить в твоих действиях скрытый умысел.

– Уж не хочешь ли ты обвинить меня в трусости и бесчестности? – Сеттес нахмурился. – Этого громилу никак нельзя назвать слабым противником.

– О нет, я никогда не посмею обвинить столь благородного человека, каким, несомненно, являешься ты, Сеттес, в бесчестном поступке, – поспешно ответила Цемея с плохо скрываемой иронией. – Я лишь опасаюсь, что такие мысли могут закрасться в головы прочих. Поэтому предлагаю решить ваш спор по-иному.

– Каким же образом? – спросил Бельфеддор, чувствуя себя слегка оскорбленным тем, что благородные ногары не спешат поинтересоваться его собственным мнением.

– К чему вам звенеть клинками? У тебя отличный жеребец, Бельфеддор, и ты, Сеттес, владеешь лучшими скакунами. Пусть ваши гиппарионы решают, кому достанется рабыня. В этом проявится и воля богов.

Сеттес усмехнулся и, смерив Цемею взглядом, произнес:

– Я не возражаю против такого состязания. Лишь бы у моего соперника хватило смелости.

– Хватит, – мрачно заверил его Бельфеддор. – Я согласен.

– Но сегодня я пеший, – оговорился Сеттес. – Мне придется послать людей на конюшню.

– Мы подождем, – сказала Цемея, очаровательно улыбнувшись. – Ведь это не займет слишком много времени.

Двое рабов Сеттеса, выслушав приказ хозяина, убежали прочь. Ожидая, пока с конюшни доставят жеребца, Сеттес отошел к группе поддерживающих его аристократов. По улыбкам благородных господ и насмешливым взглядам, бросаемым в сторону Бельфеддора, было ясно, что они очень невысокого мнения о сопернике своего любимца.

Одарив Бельфеддора очередной улыбкой, полной очарования и невинной добродетели, и пожелав ему удачи на скачках, Цемея вернулась в свой паланкин под хор поклонников, воспевающих ее мудрость, не уступающую красоте.

– Ты поступил опрометчиво, дружище, – осуждающе произнес Аттаннасис. – Не знаю, насколько хорошо ты владеешь мечом, но скачку ты проиграешь. И Цемея прекрасно это понимает.

– Зачем же она вмешалась?

– Чтобы заполучить тебя. Видимо, очень уж ты ей приглянулся. Задумка довольно примитивная – ты проиграешь, она выкупит девушку через подставное лицо у Сеттеса, который, конечно же, не упустит шанса вернуть свою тысячу золотом – ведь ни одна невольница не стоит таких денег. Потом она подарит девушку тебе, чтобы ты чувствовал себя обязанным ей.

Бельфеддор с удивлением посмотрел на юного спутника и покачал головой.

– Ты не перестаешь удивлять меня своей проницательностью. Тебе бы пророком быть.

– Я будущий служитель культа, – напомнил Аттаннасис. – А вот ты удивляешь меня своей недальновидностью.

– Он прав, – поддержал юношу Аттеконнос. – У тебя отличный жеребец, но ты еще не видел скакунов Сеттеса. Скачку ты проиграешь.

– Мне эта затея тоже не нравится, – проворчал демон. – В схватке мы одолели бы Сеттеса шутя. А вот сможет ли Мрак постоять за нашу честь? Ты даже ездить-то верхом толком не умеешь. Не хотелось бы попасть в зависимость от этой бабы с повадками змеи. Я просто физически ощущаю исходящую от нее угрозу. Она что-то таит в себе.

Вскоре рабы Сеттеса подвели хозяину серого тонконогого жеребца. Бельфеддор сразу понял, почему все пророчили ему поражение. В сравнении с благородным скакуном Мрак выглядел тяжелым лесным туром. Против обыкновения, никто даже не заключал пари, не делалось никаких ставок – всем исход состязания казался очевидным. Тем не менее Бельфеддор не собирался отступать.

Соперники взобрались в седла. По совету Аттеконноса Бельфеддор избавился от лишней тяжести, сняв с себя оружие и доспехи и оставив все это на попечение своих случайных товарищей. Один из друзей Сеттеса бросил на мраморные плиты площади копье и пояснил:

– Правила очень просты. Вы должны проскакать вокруг дворца и вернуться на это же место. Кто перцвым пересечет копье, тот и выиграл. Если вы готовы, начинайте по сигналу гонга.

Соперники выказали полную готовность к состязанию. Кто-то ударил рукоятью меча в медное блюдо, и гиппарионы сорвались с места.

Жеребец Сеттеса летел легко, как птица, чего никак нельзя было сказать о Мраке. Сеттес сразу вырвался вперед, но все же Бельфеддору удавалось не позволять ему оторваться слишком далеко.

Вся площадь взорвалась восторженными криками, по большей части относившимися к Сеттесу: здесь он был кумиром, любимцем публики. Впрочем, нашлись и такие, даже среди аристократов, что горячо поддерживали Бельфеддора, хотя и без всякой надежды на успех – видимо, исключительно из животной страсти подрать глотку.

Быстрее ветра гиппарионы мчались вдоль стен дворца. Встречные гуляки шарахались прочь, спеша освободить дорогу: слишком часто случалось, что состязавшиеся наездники сбивали с ног неосторожных прохожих. Бывало, что пострадавшие умирали прямо здесь, на мраморных плитах Императорской площади, при этом виновных невозможно было призвать к ответу. По неписаным законам этого места вся ответственность за подобные столкновения ложилась на пешеходов – нечего лезть под копыта.

Немного отвлекшись от гонки, Бельфеддор обратил взгляд вверх, на громаду императорского дворца. Дворец был достаточно хорошо освещен, и Бельфеддор смог разглядеть фигуру человека, облаченного в пурпурную тогу советника, стоявшего на террасе. Перегнувшись через перила, советник взглянул на наездников, но, кажется, тут же утратил к ним интерес.

– Не отвлекайся! – окликнул демон Бельфеддора. – Богатенький обходит нас уже шагов на пятьдесят. Я чувствую, как ты сдерживаешь Мрака. Зачем? Дай ему волю.

– Не сейчас, – ответил Бельфеддор. – Еще не время. Пусть пока Сеттес потешит себя надеждой на легкую победу.

– Как бы его надежда не оправдалась, – проворчал демон.

Соперники обогнули императорский дворец и помчались назад, на площадь у полуночного выезда.

– Вот теперь пора, – произнес Бельфеддор. – Ну Мрак, покажи этому благородному сборищу, на что мы способны.

Соперники вылетели из-за угла дворца и помчались к заветному копью. На глазах у изумленной публики Мрак вдруг прибавил ход, быстро сокращая расстояние до противника. Это казалось невероятным – на некоторое время над площадью повисла тишина, столь велико было изумление толпы. И Сеттес, и все прочие завсегдатаи Императорской площади видели в вороном жеребце Бельфеддора лишь боевого гиппариона, пригодного для дальних переходов и таранного удара на поле боя. Именно на таких гиппарионах, обладающих исключительной выносливостью, но совершенно не пригодных для быстрой скачки, разъезжали странствующие воины и ногарские солдаты. Откуда этим богатым бездельникам было знать, что Ксеттос всерьез готовил своего жеребца к большим скачкам на Арене в Аттоко. Больше года опытнейшие конюхи тренировали Мрака и добились того, что теперь в жеребце странным образом сочетались тяжелая мощь и легкая стремительность.