Онлайн книга «Последний рубеж»
|
– Ты нужен нам. Ты прирожденный Охотник. К тому же – Человек Со Шрамом. – Да с таким браслетом любой чудак Охотником может стать, – заметил Влад. – Это ты зря, – возразила Тыяхша. – Вовсе не любой. – Почему? – Ты всерьез полагаешь, что всякий может носить такой браслет? – Разве нет? – Нет, конечно. Один из тысячи. – Незаменимых не бывает. – Но некоторых очень трудно заменить. – А в чем проблема? – Не знаю. А только многим кандидатам в Охотники браслет руку отрезал. – Как это? – Да просто. Сжимается и режет. Этот браслет не украшение, а оружие. Причем умное. Оно само себе хозяина подбирает. Никто ему не указ. Знаешь, как Айверройок с аррагейского переводится? – Не задумывался. Подожди… – Ай-верр-ойок, – помогла Тыяхша. – Нет-рука-город? – дословно перевел Влад и попробовал истолковать: – Без руки город? Тыяхша поправила: – Город Безруких. – Во как! – Так аррагейцы его называют. А мы, муллваты, называем его Городом Сердца. – Послушай, это и мне вчера руку могло отпилить? – Запросто. Влад сначала опешил, а потом возмутился: – Ну вы, ребята, и даете! – Никто тебя надевать его не заставлял, – напомнила Тыяхша. – Но предупредить можно было? Девушка не ответила. Не стала оправдываться. Может, и хотела, да не до того стало. Впереди, в заросшем чахлыми деревцами овражке, мелькнуло что-то серое, и она резко натянула поводья. Пока Влад соображал, что к чему, муллватка уже вскинула арбалет и крикнула: – Зверь! – Где? – не понял Влад. А потом увидел. Впереди, всего в десяти шагах от них, на тропу вышел мальчишка лет семи-восьми. Выглядел он сущим оборванцем: чумазый, лохматый, одетый в несусветные лохмотья. Уши лопухами, руки-ноги худющие. Во взгляде – голодная надежда разжиться коркой или медяком. – И это Зверь?! – не поверил Влад, но на всякий случай отстегнул арбалет от седла. Тыяхша не ответила, она уже вступила в схватку. Крикнула, глядя в сторону: – Убирайся в Бездну! И, целясь через пришитое к плечу зеркало, выпустила стрелу в ребенка. Тот увернулся – отпрыгнул в сторону и каким-то чудом оказался на другой стороне тропы. Устояв на ногах, стал приближаться. Шаги его выглядели неестественными. Казалось, мальчишка движется медленнее, чем переставляет ноги. Он будто наплывал, а не шел. Влад почувствовал страх, а за ним – резкую головную боль. И стал задыхаться. – Стреляй! – приказала ему Тыяхша и потянулась за новой стрелой. Влад поднял арбалет, навел улыбчивому мальцу на грудь и прицелился. Мотнул головой и опустил арбалет. Тыяхша ладила стрелу и при этом заклинала: – Ну чего медлишь?! Стреляй! Он сейчас петь начнет! Влад, сердце которого билось на пределе, мотнул головой: – Не могу. Ребенок. – Зверь это! Зверь! – отчаянно кричала Тыяхша. И натягивала тугую тетиву, быстро вращая рукоять рейки. Влад верил Охотнице, но верил и своим глазам. И не мог выстрелить. Рука не поднималась. А тем временем расстояние между ними и мальчишкой сокращалась. Влад уже видел родимое пятно на щеке мальца. Оставалось метров пять. Не больше. Виски сжало так, что тошнота подступала к горлу. Во рту стало солоно от крови. Веки налились свинцом. Солдат почувствовал, что еще секунда, и вывалится из седла. Но обошлось. Ближе мальчишка приблизиться не смог – Тыяхша не позволила. Успела выстрелить, и на этот раз попала. Трудно не попасть с такого расстояния. Стрела прошила бродяге грудь. Он покрылся рубиновым свечением, отлетел на десяток метров и повалился на спину. Но в ту же секунду раздалось выворачивающее наизнанку шипение, и Зверь вскочил. Правда, вскочил уже не в образе мальчишки. Мальчишки больше не было. На том месте, где только что находился ребенок, появился слепой старик в рваном рубище. И этот бродяга тоже выглядел неприглядно: всклоченные грязные волосы, впалые щеки, растрепанная борода и покрытые коростой руки-клешни. То ли само это превращение сыграло свою роль, то ли несоответствие дряхлости старика с резкостью его движений, но Влад поверил, что перед ним почуявший свежатину зверюга. А поверив, увидел его таким, каков он есть на самом деле. Увидел «другим» взглядом. О чем и сообщил Тыяхше со смесью Радости и азарта: – Я вижу его! – Ну так стреляй, – попросила Тыяхша. И Влад вновь вскинул арбалет. К ним приближался истекающий сероватым свечением энергетический кокон. Мутная прозрачность этого непостижимого образования позволяла разглядеть, как внутри шевелятся, скручиваются и переплетаются между собой разноцветные спирали – молочная, бежевая, рубиновая и лиловая. Они возились в коконе, как черви в тухлом яйце. Потом вдруг кокон пропал, и Влад вновь увидел старика. А через миг – вновь кокон. И опять старика. Кокон. Старик. Кокон. Такая вот пошла перед глазами солдата чехарда. Наконец Влад решился. Когда в очередной раз Зверь обернулся стариком, откинул сомнения и надавил на рукоятку спуска. Немудреный механизм сработал четко: отпущенная тетива радостно взвизгнула, стегнула болт, тот шаркнул по желобу паза, вырвался на волю, просвистел и воткнулся старикану точно в лоб. А кокону – в верхнюю часть. И вновь перед глазами Влада замельтешили разные пласты одной реальности. Старик всплеснул худыми руками с тяжелыми бугристыми ладонями и повалился наземь. Кокон лопнул. Старик пропал – там, где он только что лежал, теперь валялась пробитая стрелой дворняга. Разодранный кокон чах на глазах, скукоживался, рассыпался и опадал безобразными струпьями. Собака исчезла, как до нее исчезли слепец и мальчик-поводырь. Появилась дохлая змея. Но лишь на несколько секунд. Вскоре и она как сквозь землю провалилась. Только стрела никуда не пропала – сделав свое дело, покойно лежала в пыли. Блестела золотым наконечником. Была настоящей. Спирали, оставшиеся без оболочки, замедлили свое верчение, затем вовсе замерли, потускнели и растворились без остатка. Все, кроме одной – лиловой. Эта, похоже, не думала увядать: энергично раскручиваясь и играя яркими бликами, сжалась, как тугая пружина, а потом резко распрямилась и стала вытягиваться – спешно рванула от наконечника стрелы к небу. И походила на трассер баллистической ракеты, у которой сбилась программа, отвечающая за тангаж и вращение. |