Книга Марафон со смертью, страница 53 – Андрей Воронин

— Ты там был?

— Я много где был. Короче, слушай. Едем, они на меня косятся — что за тип, думают, в джинсах да кожаной куртке? А мне курить охота. Я начинаю у них спичку просить. «Спичка есть?» — спрашиваю. А они в ответ на меня совсем уж странно смотрят. Я им по-белорусски — «палщь, говорю, хочется». Вообще засмущались. Потом мне уже ребята наши объяснили, что я всю дорогу ругался — у них «спичка» — это ругательство, эквивалентное нашему «хрену». Ну, ты понял? И «палить» — тоже что-то в том же духе. Вот они на меня и смотрели, как на идиота, Этот рассказ уже не показался Коле столь интересным, а потому, наполнив рюмки в очередной раз, он спросил напрямую:

— Ну, а на войне ты чем занимался?

— Да разным.

— А все же?

— У нас там команда собралась — что-то типа группы быстрого реагирования, все бойцы бывшей Советской Армии. Спецзадания сербского командования выполняли.

— Ну например?

— Например, повадился в Сараево один англичанин приезжать. Он был представителем какой-то там международной организации пожарников, что ли, привозил в Сараево оборудование для пожарных команд, а также медикаменты всяческие. А сам он бывший то ли майор, то ли полковник спецназа. Крутой, короче, мужик. Несколько раз сербы обстреляли его команду, хотя они и действовали под флагом ООН их грузы шли по линии гуманитарной помощи. А тут пару его человек кончили. Ну, он один раз попросил ООН вступиться, второй… Видит — толку нету, так однажды вооружил своих ребят и как дал сербам прикурить! Человек шесть в бою уложил, восьмерых, что ли, ранил, да плюс ко всему подавил какую-то там важную огневую точку на каком-то холме.

— Молодец!

— Молодец-то молодец, конечно, только после этого ООН на него обиделась, прервав с ним все контакты, перестав оказывать ему свое содействие. А сербы, наоборот, взбеленились — ведь наделал он шухеру такого, как целый взвод или рота хорватов. Вот за это его и приговорили, а мы должны были приговор привести в исполнение.

— И как?

— Ушел через Сплит в Загреб, а потом резко улетел в свою Британию. Мы не успели достать… Короче, в таком вот духе операции.

— Ясно… — Коля тяжело вздохнул, не решаясь переходить к главному своему вопросу — ради которого он, собственно, и потратил столько времени на этот разговор. Но переходить все же нужно было, и как можно скорее — парень мог распрощаться с ним в любую минуту. — Слушай, Саша, ты только не удивляйся тому, что я тебе сейчас скажу, но сразу и не отказывайся от моего предложения. Хорошо?

— А что такое?

— Есть к тебе дело. Очень важное.

— Ну?

— Я на телевидении работаю.

— А чего сразу не сказал?

— У меня, поверь, есть на то свои причины — я не могу всем об этом говорить, потому что слишком много людей в этом городе мной недовольны.

— Допустим. И что?

— Я бы очень хотел, чтобы ты обо всем этом рассказал перед телекамерой, Александр задумался, взвешивая все «за» и «против», а Николай поспешил добавить несколько веских аргументов:

— Понимаешь, забойная у нас передача должна получиться. А если ты не хочешь, чтобы тебя узнали, мы посадим тебя спиной к камере и не будем снимать твое лицо. Даже голос твой можем запросто через компьютер пропустить, изменив тембр и интонации.

— А точно передача получится забойной?

— Если ты все так же расскажешь, как мне сейчас говорил, да еще добавишь некоторые подробности чисто военных операций — получится то, что надо. А если мы затем снимем еще пару сюжетов про то, как ты отрываешься на отдыхе — будет вообще полный кайф.

— Так я ж и ругнуться ненароком в камеру могу?

— Это не беда — вырежем.

Александр неуверенно почесал в затылке, и на лице его отражалась теперь вся гамма тяжких раздумий над сложившейся ситуацией.

— И вся передача про меня будет?

— Да.

— А кассету с ней дашь на память?

— Без вопросов.

— Тогда я согласен. Но чтоб моей морды никто не узнал, ясно? Я же, сам понимаешь, не хочу лишних приключений на свою задницу.

— Естественно.

— А на «моей» кассете можешь меня и показать, чтобы я мог своим друзьям ее ставить.

— Хорошо.

— А когда снимать будешь?

— Хоть сегодня.

— Тогда вот что. Я сейчас уже немножко не в форме, давай завтра, а?

Коля не верил в свою удачу.

— Давай.

— Тебя можно будет найти?

— Вот мои телефоны, — он протянул Александру свою визитку.

— Хорошо, завтра я позвоню.

— Александр, — Николай поднялся из-за стола, понимая, что разговор окончен, — я, честно говоря, не знаю почему, но очень хочу тебе верить.

— Спокуха, шеф. Я же сказал — значит, позвоню, ведь я еще не совсем пьян.

— Тогда я буду ждать. Пока. До завтра.

— Давай, жди.

Они пожали друг другу руки, и Николай ушел не оглядываясь. Он просто все еще не верил, что настоящий наемник придет к нему в студию…

* * *

Александр сдержал свое слово, и передача о нем, белорусском наемнике, воюющем на стороне сербов в бесконечном и беспросветном Балканском конфликте, снятая в рекордно короткие сроки (день разговора в студии и три дня «гуляния» по городу), удалась на славу.

Получился острый, живой, по-настоящему забойный сюжет о еще одном виде бизнеса, в который бросает безжалостная судьба наших людей.

Воистину были правы когда-то китайцы — не дай Бог никому на этом свете жить в эпоху перемен…

На следующую тему Самойленко вывел так и оставшийся ему неизвестным один человек. Как-то в студии раздался телефонный звонок.

— Это Самойленко?

— Да, я.

— Это вы готовите программу «Деньги»?

— Не лично я — наша бригада.

— Но я бы хотел встретиться лично с вами.

— Зачем?

— Мне кажется, вас заинтересует тема, которую я хочу предложить.

Николай на мгновение задумался — после того, как его избили в собственном подъезде, он поневоле стал осторожнее в контактах. Но, с другой стороны, ничего существенного, достойного внимания и расследования в последнее время не подворачивалось, и подсказка незнакомца могла оказаться весьма неплохим подспорьем в их работе.

— Хорошо. Когда мы сможем увидеться с вами и где? Может, придете ко мне в студию?