Книга Не в силах устоять, страница 64 – Кара Эллиот

— Я собираюсь купить коттедж, — ответила она. — На севере Шотландии. С видом на горы и на закат, окрашивающий воду в озерах в зеленовато-розовые тона.

— Я имел в виду что-то более масштабное, а не коттедж с садиком и огородом.

Элиза наблюдала за парящим высоко в небе ястребом, ритмично описывающим круг за крутом, и у нее на мгновение даже закружилась голова. С земли он казался перышком, которое безмятежно летит по жизни.

— Из окон Хадден-Холла открывается вид на горы, — продолжал Гриф. — А солнце садится за прелестное озеро за домом. В центре озера есть островок с беседкой из светлого мрамора в греческом стиле. В лучах заходящего солнца мрамор светится, словно изнутри. Я люблю иногда там сидеть и придумывать истории об античных героях и мифических животных.

— У вас пылкое воображение, лорд Хадден.

— Такое же, как у вас. — Он сорвал травинку и зажал ее между зубами.

Закрыв глаза, Элиза позволила лучам солнца скользить по ее лицу.

— Завтра у меня, наверное, появится множество новых веснушек, — сказала она вслух, ощущая, как ее кожа пропитывается солнечным теплом. — Я должна была бы ужаснуться этому, но мне почему-то все равно. На самом деле меня должно было бы ужасать еще многое, но я довольна тем, какая я есть.

— Думаю, вы должны именно такой и оставаться, — сказал он, не вынимая изо рта травинку.

Она скрестила руки на затылке и, закрыв глаза, улыбнулась, чувствуя себя в добром согласии со всем светом.

— Кроме одного.

— О? — Один глаз открылся.

— Я думаю, что вы должны выйти за меня замуж.

Другой глаз тоже открылся.

— Кухарка в Хадден-Холле делает такой торт с заварным кремом, который в сто раз вкуснее того, что мы только что съели.

Элиза села, подтянув к груди колени.

— Вы считаете, что я должна выйти за вас замуж из-за тортов?

— Нет, не только из-за них. Я еще думал о книгах. Представьте себе — я буду писать, а вы иллюстрировать, и мы создадим чудесные книги для садоводов и… детей.

Она опустила глаза, стараясь не представлять себе мальчиков и девочек с темными, как у него, волосами и блестящими зелеными глазами.

— Простите. Предложение получилось не очень романтичным, — сказал Гриф. — Так что прежде, чем вы что-то скажете, позвольте мне добавить еще несколько слов.

Коричневая бумага зашуршала, и он положил пакет ей на колени.

— Я полагала, что вы будете говорить от сердца, — язвительно заметила Элиза. — Как и полагается романтическому герою.

— Так оно и есть, — улыбнулся он. — Разверните пакет.

Она развязала бечевку.

— О, Хадден. — Дрожащим пальцем она обвела розу Редуте.

— Вы помните, что вы сказали, когда увидели ее впервые?

— Да. — Она не смела даже думать о том, каково было молчаливое послание этого цветка. — Я предложила продать ее.

— Я хорошо помню ваши слова. Вы сказали, что поскольку не можете себе позволить купить ее для себя, вам бы хотелось, чтобы картина попала в хороший дом, где оценили бы истинное послание цветка. Я надеюсь, что этим домом является Хадден-Холл, а вы будете жить там, чтобы ежедневно слышать тайный шепот розы Редуте.

Элиза спрятала за рукавом выступившие на глазах слезы.

— Элиза, пожалуйста, посмотрите на меня. Цветок нарисован на бумаге, и его не надо поливать.

— Знаю. — Она вытерла глаза. — Он такой прекрасный. Но…

— Но леди желает, чтобы чувства были озвучены. — Он сделал вид, что откашливается, прочищая горло. — Простите, что я немного запинаюсь. Я никогда прежде этого не делал.

В солнечном свете нежные оттенки живописи казались еще прекраснее.

— Не так давно я понял, что готов изменить свою жизнь к лучшему. Я часто думаю о будущем и о том, какие в нем таятся возможности. Но было бы гораздо приятнее делить его с родственной душой. Я люблю вас, Элиза. Люблю ваш ум, ваш талант, вашу страстность и искренность. К тому же вам нравятся остроумные шутки.

«Хадден меня любит?» Она боялась пошевелиться или произнести хотя бы звук — вдруг это разбудит ее от этого великолепного сна.

— Вы молчите? Не очень многообещающе. — Тон был непринужденным, но его глаза потемнели. По лицу пробежала тень.

Словно его сердце так же, как ее собственное, на мгновение остановилось.

— Я молчу, потому что… То, что я сейчас чувствую, невозможно выразить словами. Поэтому я отвечу вам на своем языке. — Она провела пальцем по его лицу, рисуя по ходу крошечные сердечки и розочки и чувствуя, как участился его пульс.

Или это был ее собственный? Трудно сказать. Но связь между ними была явной и неоспоримой.

Она нагнулась и слегка коснулась губами его рта, надеясь, что он слышит, как ее сердце поет от радости.

— А вы могли бы это перевести? — спросил он, и уголки его губ приподнялись в улыбке.

— Разве я была не достаточно красноречива? — Она опять его поцеловала. — Вы желаете, чтобы я произнесла это вслух?

— Пожалуйста.

— Хорошо… я попытаюсь, но мои фразы будут не такими лирическими, как ваши.

— Это мне судить, — ответил он.

Собравшись с духом, Элиза сказала:

— Гриффин Оуэн Дуайт. — Она помолчала, смакуя эти звуки. — Мне нравится ваше имя, потому что оно по-своему красноречиво выражает вашу сущность. Необычную и неожиданную, эксцентричную и сильную. В вашей душе живут поэзия и страсть. Мне кажется… что я влюбилась в вас с первого взгляда… как только увидела ваши зеленые глаза, полные лукавого юмора и доброты.

— Слава Богу, что вам нравятся бесенята. — Гриф завел ей за ухо непослушную прядь волос. — Думаю, мне придется отдать вам свое перо, любовь моя. Ваши слова заставляют меня краснеть.

— Нет, давайте не будем ничего менять, — прошептала она, расстегивая ему рубашку и засовывая руку под тонкое полотно. — Пусть между нами все будет так, как оно есть.

Гриф лег на траву, увлекая ее за собой.

— Что ж, пожалуй, ты права. — Голос звучал сонно, хотя пальцы не останавливались ни на мгновение. Элиза улыбнулась, когда он задрал ей юбку выше колен.

— Ты рисуешь на моем теле всевозможные картинки, а я наслаждаюсь тобой на лоне великолепной природы.

— Хадден! — пискнула она. — Нас могут увидеть.

— На сто миль вокруг нет ни души, — сказал он, снимая с нее подвязки и чулки. — А меня, между прочим, зовут Гриф.

— Гриф. Ммм, может быть, я нарисую на твоем теле грифона? Чтобы дракону не было скучно одному.

Он рассмеялся:

— Ах, любовь моя. Теперь мой дракон больше не останется в одиночестве.