Онлайн книга «Возлюби ближнего своего»
Дверь открылась. Вместе с потоками света вошел врач, за ним – сестра. – Вам пора уходить, – сказала сестра. – Хорошо. – Штайнер поднялся и нагнулся над кроватью. – Завтра я снова приду, Мария. Она лежала на кровати, словно наигравшийся до усталости и довольный ребенок, и на губах ее играла полумечтательная улыбка. – Да, – сказала она, и он не понял, обращается ли она к нему или к его воображаемому образу. – Да, приходи… В коридоре Штайнер дождался врача и спросил его, сколько ей осталось жить. Тот поднял глаза. – В лучшем случае дня три-четыре. Странно, что она вообще до сих пор жива. – Спасибо. – Штайнер медленно спустился вниз по лестнице. У выхода он остановился и внезапно увидел город. Он не заметил его, когда приехал, но теперь город лежал перед его глазами – отчетливый и реальный. Он увидел улицы и сразу же почувствовал опасность, невидимую, безмолвную опасность, которая подкарауливала его на каждом шагу, на каждом углу, в каждой подворотне, в каждом прохожем. Он знал, что мог сделать против нее Очень немного. Этот белый каменный дом за его спиной был именно тем местом, где его могли схватить, словно зверя в джунглях, пришедшего на водопой. Понимал он и то, что ему где-то надо найти пристанище, чтобы иметь возможность прийти сюда снова. Врач сказал: три-четыре дня. Капля в море и в то же время целая вечность. Минуту он размышлял, не навестить ли ему одного из своих старых друзей, но потом отказался от этой мысли и решил остановиться в каком-нибудь из отелей среднего класса. В первый день это меньше всего бросится в глаза. Керн сидел в одной из камер тюрьмы Санте вместе с австрийцем Леопольдом Бруком и вестфальцем Монке. Все трое клеили кульки. – Ребята! – произнес Леопольд через какое-то время. – Я голоден! Страшно голоден! Я бы с удовольствием сожрал и клейстер, если бы за это не влетело. – Потерпи десять минут, – ответил Керн. – Через десять минут принесут жратву, полагающуюся на ужин. – Разве это поможет! После нее я как раз и почувствую настоящий голод. – Леопольд надул кулек и ударил по нему ладонью. Кулек громко хлопнул. – Какое несчастье, что в такие проклятые времена у человека есть желудок. Когда я подумаю о мясе, пусть даже собачьем, я готов разнести всю эту каморку! Монке поднял голову. – А я чаще мечтаю о большом кровавом бифштексе, – сказал он. – О бифштексе с луком и жареным картофелем. И о холодном, как лед, пиве… – Замолчи! – застонал Леопольд. – Давайте думать о чем-нибудь другом! Например, о цветах. – Почему обязательно о цветах? – Ты что, не понимаешь? Надо думать о чем-то красивом. Это отвлекает… – Цветы меня не отвлекут. – Однажды я видел клумбу с розами… – Леопольд судорожно пытался перевести свои мысли в другое русло. – Прошлым летом. Перед тюрьмой в Палланцо. В лучах предзакатного солнца, когда нас выпустили на свободу. Розы были красные-красные, как… как… – Как сырой бифштекс, – помог Монке. – А-а! Проклятие! Загремели ключи. – А вот и жратву несут, – сказал Монке. Дверь открылась, но вместо кальфактора с едой на пороге появился надзиратель. – Керн! – сказал он. Тот встал. – Пройдемте со мной! К вам пришли. – Наверное, президент, – высказал предположение Леопольд. – Возможно, Классман. У него ведь есть документы… И, возможно, он прихватил с собой что-нибудь из еды. – Масла! – оживился Леопольд. – Большой кусок масла! Желтого, как подсолнечник! Монке ухмыльнулся. – Ты – настоящий лирик, Леопольд! Ты вспомнил даже о подсолнечниках. Керн остановился на пороге, словно пораженный громом. – Рут! – У него даже перехватило дыхание. – Как ты сюда попала? Тебя арестовали? – Нет, нет, все в порядке, Людвиг! Керн бросил взгляд на надзирателя, который безучастно сидел в уголке. Потом быстро подошел к Рут. – Ради бога, уходи отсюда сию же минуту, Рут! – прошептал он по-немецки. – Ты самане понимаешь, чем рискуешь! Они каждую минуту могут тебя арестовать, а это означает четыре недели тюрьмы, а при повторном аресте – полгода! Быстрее, быстрее уходи! – Четыре недели? – Рут в испуге взглянула на него. – Ты просидишь здесь четыре недели? – Ничего не поделаешь! Не повезло! А ты… Ну, не будь же легкомысленной! Любой и в любую минуту может спросить у тебя документы! – Но у меня есть документы! – Что? – Я получила временное разрешение, Людвиг! Она вынула из кармана бумагу и протянула ее Керну. Тот сразу уткнулся в нее. – О, боже ты мой! – медленно произнес он. – Значит, это все-таки удалось сделать! Кто помог? Комитет помощи? – Комитет помощи и Классман. – Господин надзиратель, – спросил Керн, – заключенному разрешается целовать даму? Тот лениво посмотрел на него. – По мне – сколько хотите, – ответил он. – Главное, чтобы она не передала вам при этом нож или напильник. – Когда человек посажен на пару недель, это себя не оправдывает. Надзиратель скатал себе сигарету и закурил. – Рут, – спросил Керн, – вы там слышали что-нибудь о Штайнере? – Пока ничего. Марилл говорит, что сейчас невозможно что-либо узнать. И писать он не будет. Он просто вернется. Внезапно и неожиданно. Керн взглянул на нее. – И Марилл этому верит? – Этому все верят, Людвиг. Что нам остается? Керн кивнул. – Да, что нам остается… Он уехал уже неделю назад. Может быть, ему удастся… – Он должен вернуться! Другого я и представить себе не могу. – Время! – произнес надзиратель. – На сегодня хватит. Керн обнял Рут. – Возвращайся! – прошептала она. – Возвращайся быстрее! Ты останешься здесь, в Санте? – Нет, они отвезут нас к границе. – Я попытаюсь еще раз получить разрешение прийти к тебе! Возвращайся! Я люблю тебя! Возвращайся быстрее! И я боюсь! Я хотела бы уехать вместе с тобой! – Нельзя. Твое разрешение действительно только в Париже. Я вернусь. – У меня с собой деньги. Они спрятаны за бантом, Вынь, когда будешь целовать меня. – Мне ничего не нужно. У меня есть все. Оставь их у себя! Марилл о тебе позаботится. Может быть, и Штайнер скоро вернется. – Время! – напомнил надзиратель. – Послушайте, вас же не отправляют на гильотину! |