Онлайн книга «Детям»
|
Жоржик следил за крабом, который старался пробраться к морю и прятался за камни. Старик выбрался на берег, оправил штаны и поднял краба. – Вам зачем краб? – Караб? Продавал нужна… Хорош? Он, посмеиваясь, поднес к носу Жоржика краба, яростно пощелкивавшего клешнями. Жоржик откинулся. – Хе-хе… Большой маленький боится… Совсем как таракан. Бери спинку… Жоржик осторожно взял краба, но тот выскользнул и боком стремительно ушел в воду. – Ушел! Простите… я нечаянно… – растерянно бормотал Жоржик. – Ни твой, ни мой… домой пошла, – засмеялся старик. Он надел кожаные чувяки [92] , достал табачницу [93] и стал делать кручёнку [94] . Я предложил ему папиросу. Жоржик трогал пальцем мешок, в котором возились крабы. – У вас тут разорвано, – показал он на клочья ваты. – И тут… Старик с улыбкой посмотрел на меня, оглянул прорехи. – Такой игла нет… Не берет. Новый нет… – Да, пожалуй, вам нужно новый, а вы вот что… Вы скажите жене вашей, она заштопает… – Эге… Помер, все помер. Какой хороший! – обернулся ко мне старик. – Какой беленький, хороший… – Почему помер? – тихо спросил Жоржик. – Пришел смерть, сказал: «Димитраки один хорош». Бог знал… Вдумчиво смотрел на него Жоржик. Тихо плескало море. Старик посмотрел на Жоржика и, должно быть, заметил его пристальный взгляд. Порылся в кармане и вынул горсть мелких цветных камешков. – На, на… Беленький, хороший… Бери, у меня дома много… – Мерси… А вы где живете? У вас дом есть? – Дом нет. У барсука нора, у черепах нора, у Димитраки нора… Хе… – Как – нора? Вы в норе?.. – протянул удивленный Жоржик. – Вы, значит, под землей живете? Может быть, вы добываете уголь? – Что? Какой уголь? Земля нора есть. Все есть. И дверь есть, печка есть… – А-а… Я знаю. Это пещера называется… Святые в пещерах жили… Димитраки покачал головой. – Какой маленький, все знает! Иголочка тонкий… А?! – А где ваша нора? К вам можно? Можно к нему в нору? – спросил меня Жоржик. Я кивнул головой, а старик ласково потрепал Жоржика по плечу и сказал, показывая рукой на холмик, на краю городка, где заворачивало шоссе к горам: – Прикади… Во-он, большой ореха… тут. Краб дам большой, сухой, совсем красивый… Папаше покажи… – У меня папы нет, умер папа… У меня мамочка… – А-а… Мамы покажи… Фелюг есть, морской кот есть, лисиц есть… – У вас? И лисица есть? – Сухой морской лисиц… На хвост гвоздик… Эге! В море есть, у Димитраки есть. Море дает… Человек ничего не дает… Море не был – помирал. Бог море дал… – К вам в гости не ходят? – Кости ходит? Какой кости? Не ходит. Черепах один ходит, песни поет… – усмехнулся Димитраки, подмигивая мне. Жоржик понял шутку и засмеялся. Нам было время уходить. Жоржик поднялся неохотно. – А мы непременно зайдем к вам, – сказал он, протягивая руку Димитраки. – До свиданья. Вы все-таки приходите сюда. Ведь мы каждый день на берегу. Вы приходите. – Можно? – улыбнулся грек. – Приду, приду… Какой веселый, и!.. Когда мы шли к дому, Жоржик, по обыкновению, засы́пал меня вопросами. Почему Димитраки живет в норе? Зачем у него черепаха? Почему у него сухие руки? Оборачивался и следил, куда направлялся Димитраки. – Как вы думаете, он не святой, а? Он тоже в пещере живет… А? V
Дня через два мы посетили нору старого Димитраки. Разыскали нору без труда. Поднялись по шоссе на холмик и свернули к старому ореху. Как раз против него, в срезе холма, в зарослях держи-дерева [95] и ежевики, виднелась плохо прилаженная дощатая дверка. Над нею, прямо из горы, торчала железная труба, раздобытый где-то остаток желоба. С правой стороны дверцы, в земле же, тускло выглядывало крохотное оконце. Правду говорил старик: у него были и дверь, и печка, и даже оконце. У него был даже огород. На небольшом, очищенном от бурьяна и зарослей клочке возделанной почвы тянулись плети арбузов и кабачков, стояло два-три подсолнечника и вились на низких кольях виноградные лозы. Огороженные плетнем, в сторонке виднелись еще лозы. Это был малюсенький виноградник. Да, все было убогое, маленькое, точно игрушечное, – и огородик, и этот жилой уголок в горе. Но здесь было так много солнца и так добродушно потрескивали где-то неподалеку дрозды, так звонко и весело гремели цикады, так пышно разросся по склону холма дикий чеснок и белые каперсы [96] так наивно выглядывали молодыми цветами, что забывалось убожество подземного жилища. А какой вид открывался! Довольно крутым спуском уходила гора к морю. Почти под нами набегало и таяло белое кружево прибоя. Вправо, пониже, небольшой городок, с белыми домиками в зелени акаций и каштанов, зеленеющие площади виноградников, белая лента шоссе и дача капитана, как маленькая старинная крепостца из дикого камня. – Как хорошо у него! – сказал Жоржик. – И как тихо… Мы постучали в дверку. Ответа не было. Должно быть, Димитраки ушел. Мы сели у старого ореха. – Смотрите, смотрите! Черепаха… Около дверки в нору копошилась черепаха, точно просилась, чтобы ее впустили. Она даже царапалась ноготками. Жоржик подошел осторожно и тронул тросточкой. Черепаха спряталась под свою закрышку и стала неподвижной, как камень. – Ге! Добри день… Со стороны зарослей появился Димитраки. Он нес охапку нарезанных палок. – А мы к вам, здравствуйте! Как поживаете? – радостно приветствовал его Жоржик, протягивая руку. – Это вам зачем палки? – Кушать буду!.. – засмеялся старик и бросил палки. – Димитраки все нужно. – А-а… Вы топите ими свою печку! – Какой любопытний! – сказал Димитраки, здороваясь со мной. – Скоро совсем старик будет. Он отворил дверку, и царапавшаяся черепаха спокойно вползла, как в свою нору. |