Книга Время, чтобы вспомнить все, страница 32. Автор книги Джон О'Хара

— О, перестаньте дразниться. Вы сами знаете. У вас репутация. Вы же это знаете.

— Вы имеете в виду репутацию помимо моей профессиональной репутации?

Руфь рассмеялась.

— Ну да.

— Так что же вы ощущаете рядом с человеком с такой репутацией?

— Ну… я не знаю.

— Пока что вы никак не пострадали? Пока что я не сказал и не сделал ничего такого, что бы вас встревожило?

— Пока что — нет.

— А что, вы думаете, Руфь, я могу такого сделать? Что я смогу такого сделать без вашего согласия? Вы замужняя женщина, знаете об отношениях между мужчинами и женщинами…

— Вы хитрый. Вы говорите и говорите, втянули меня в разговор, а теперь мы уже практически выехали из города. Вы это сделали нарочно.

— В какой-то степени да. Но по крайней мере теперь мы уже за городом, и мало кто сможет нас увидеть.

Она ничего не ответила.

— Вы часто бываете одна? — мягко спросил Уильямс.

— Да, — ответила она.

— А чем вы занимаетесь, когда вы одна?

— Когда я одна? Домашним хозяйством.

— Но вы выглядите очень аккуратно, как я заметил. И могу поспорить, вам не приходится тратить много времени на домашнее хозяйство.

— Нет, не много, — сказала она. — Я шью.

— Вы умеете шить?

— Я люблю шить. Я сшила себе несколько платьев. Те, что продают в магазинах, слишком дорогие, и половина из них плохо сидят. Я шью платья и для других женщин тоже. Они приносят мне ткани, а я им шью наряды. И обычно сама выбираю фасоны.

— Почему бы вам не начать свой бизнес?

— Я об этом думала, но Эд мне не позволяет. Он говорит, что жене банковского служащего быть портнихой неприлично.

— Но так можно неплохо заработать.

— Разве я этого не понимаю? Шитьем для моих приятельниц я могла бы запросто заработать пятьдесят долларов в месяц.

— А что Эд об этом думает?

— То, чего он не знает, ему не вредит.

— О, так вы ему об этом не рассказали.

— Он бы мне запретил, — сказала Руфь.

— А что вы делаете с деньгами?

— Я их прячу.

— Странно, что он до сих пор об этом ни от кого не узнал.

— И не узнает, потому что женщины, которым я шью, получают от мужей двадцать пять долларов на платье, я им шью за пятнадцать, десять у них остается, а мужьям они говорят, что эти платья они купили. Зачем же им все это портить?

— Думаю, что ни к чему. Руфь, а знаете, кто вы такая?

— Кто?

— Вы вроде торговца нелегальным спиртным.

Она рассмеялась.

— Еще один Эд Чарни. Ну и пусть. Все, что зарабатывает, Эд Дженкинс во что-нибудь вкладывает. Если бы я не шила эти платья, я ходила бы, как страхолюдина. Он хочет, чтобы я выглядела прилично и хорошо одевалась, а денег на это не дает.

— А что бы он сделал, если бы вы сказали, что хотите открыть бизнес?

— Он бы сказал, что мне этого делать нельзя.

— Но что бы он сделал?

— Что бы он сделал? Он бы мне это запретил.

— Да, но а что потом? Скажем, вы бы ему объявили, что все равно это сделаете.

— Я не понимаю, что вы имеете в виду, — сказала Руфь.

— Нет, понимаете, — сказал Уильямс.

— Вы спрашиваете, как бы он меня остановил?

— Вот именно.

— Я никогда об этом не задумывалась.

— Тогда подумайте.

— Может, вы и правы. Но ведь он мой муж.

— Однако у вас нет детей, за которыми надо ухаживать. У вас много свободного времени и есть способности. Почему вы должны терять все эти деньги только из-за его гордости?

— Ну… давайте лучше больше не будем об этом…

— Хорошо, — согласился Уильямс. — Руфь, а вы ведь со мной поделились своими секретами.

— Да, поделилась. Но я не уверена, что мне следовало вам их рассказывать.

— Почему бы и нет? Я умею хранить чужие тайны.

— Что ж, надеюсь, вы сохраните мои.

— А все-таки какое-то внутреннее чутье подсказало вам, что вы можете со мною ими поделиться. Верно?

— Возможно.

— Да нет, вы это точно знаете. А теперь я хотел бы вас кое о чем спросить.

— О чем-то личном?

— Да, о личном и секретном. Можно мне спросить?

— Ну… хорошо, если только это не очень личное.

— Это очень личное, и это секретное, — сказал он. — Нет, пожалуй, я не буду вас об этом спрашивать. Хотите сигарету?

— Я не курю, — сказала она.

— Я так и думал. Вы и не похожи на женщину, которая курит.

— Я не имею ничего против курения. Мне оно просто не нравится, — сказала Руфь. — О чем же вы хотели меня спросить?

— Я не думаю, что вы ответите на мой вопрос, а я не хочу его задавать, если вы мне на него не ответите. Это очень личный вопрос. Очень. О чем-то тайном.

— Какого же рода этот вопрос?

— Сказать вам, какого рода вопрос, это почти то же самое, что задать вам этот вопрос.

— Задайте.

— Когда вы с Эдом, вы испытываете наслаждение?

Она не ответила. Следующие две сотни ярдов они проехали в полном молчании.

— Я не имею права на вас обижаться. Я ведь заставила вас задать этот вопрос, — сказала она.

— Я не хочу, чтобы вы на меня обижались, поэтому я и не хотел задавать вам этот вопрос.

— Почему вы хотите это узнать?

— Я хочу знать о вас все.

— Обо мне особенно нечего и знать.

— Даже если б я не знал о вас всего одной только вещи, я хотел бы о ней узнать.

— А может быть, я не знаю, что вы имеете в виду под словом «наслаждение».

— Вы знаете.

— Ладно, я скажу вам. Эд не считает, что женщины должны испытывать такое же наслаждение, как мужчины.

— А я мог бы вам его доставить.

— Думаю, что могли бы, — сказала она.

— Я доставляю его вам сейчас — нашим разговором?

— Да.

— Я его тоже чувствую, — сказал он.

— Давайте лучше повернем назад, — сказала она. — Мне все это не нравится. Вы не должны были со мной этого делать. Вы задаете мне все эти вопросы, и я не знаю, что такое со мной происходит.

— Ничего страшного, Руфь. Поворачивайте обратно.