Онлайн книга «СССР. Дневник пацана с окраины»
|
– Что, всего одну рюмку? – Ну, две… А какая, собственно, разница – одна или две? – Очень большая. Тебе еще только шестнадцать… – Через месяц уже будет семнадцать. – …тебе еще только шестнадцать, и ты девушка. По-твоему, это – нормально? Пить алкоголь, приходить домой навеселе… Разве так должна себя вести молоденькая девушка? – А что здесь такого? Я не понимаю, почему все говорят, типа, алкоголь – это плохо? Ты, потом в школе учителя, по телевизору всякие дядьки… – То есть ты хочешь сказать, что алкоголь – это хорошо? Что это нормально – девушке в шестнадцать лет приходить домой пьяной? Что, по-твоему, быть алкоголиком – это нормально? – Не все, кто выпивает, алкоголики. Папа тоже выпивает и пьяный приходит… но он же не алкоголик, да? Или, по-твоему, и он – алкоголик? – Ты себя с ним не сравнивай. Он – мужчина. Мужчины многие выпивают… – Мужчинам – можно, а женщинам – нельзя, да? И это называется равноправие… – Ладно, прекращаем эти разговоры. Иди умойся и ложись. Тебе завтра в школу. И подумай над своим поведением. Какой пример ты показываешь брату? – Мама посмотрела на меня. Я отвернулся. – Можно подумать, он ничего не замечает. Ты что, не видишь, сколько вокруг алкоголиков всяких… Каждый день у пивбара стоят. Он что, по-твоему, их не видит? Мама махнула рукой и повернулась к телевизору. Наташа встала, вышла из зала, захлопнула дверь. На экране на сцену вышел Валерий Леонтьев в синем наряде с блестками. * * * – …Советский народ постигла тяжелая утрата, – говорил диктор радио. – На семьдесят пятом году жизни скончался генеральный секретарь ЦК КПСС, Председатель Президиума Верховного Совета СССР Константин Устинович Черненко. – Мрут как мухи, – сказал папа. Мама глянула на него. – Не говори так. А то еще… – Что еще? Что ты всегда всего боишься? Точно как твоя мама. Ну, ее еще можно понять – она видела другие времена. И тем более я не сказал ничего плохого. Все так и есть. Уже третий генеральный секретарь за два с половиной года, даже меньше. В чем я неправ? Мама не ответила. Я отставил тарелку, встал из-за стола. – Спасибо. – На здоровье, – сказала мама. – Уроки уже сделал? – спросил папа. Я кивнул. – Что это ты вдруг? – Мама посмотрела на папу. – Никогда же не интересуешься… Папа пожал плечами. По радио заиграла нудная музыка. На первый урок – на алгебру – зашла классная. Математица встала, отошла к окну. – Вы все, конечно, слышали о том, что вчера произошло, – сказала классная. – Это очень большая потеря, и весь советский народ находится в трауре. Но при этом мы не должны расслабляться, потому что враги не дремлют и рады будут использовать эту возможность для всяческих провокаций, а то и агрессии против нашей страны. Завтра, в день похорон Константина Устиновича, занятий в школе не будет… – Ура! Выходной! – крикнул Кузьменок. – Сергей, ну-ка прекрати. Во-первых, никакой не выходной, а просто неучебный день. А во-вторых, кощунственно радоваться, когда у всего народа такое большое горе. Я хочу, чтобы ты это осознал. Итак, завтра занятий не будет, но я советую, чтобы все оставались дома, никуда не уезжали и не уходили, потому что, как я уже сказала, в случае провокаций со стороны врага возможна эвакуация… – А что это? – спросила Неведомцева. – Это значит, что в случае возникновения опасности часть населения – прежде всего дети и пожилые люди – могут быть вывезены из города специальными поездами… – И куда мы поедем? – спросила Неведомцева. – Ты, Лена, сначала дослушай, а потом задавай вопросы, хорошо? Я пытаюсь вам объяснить, что эвакуация теоретически возможна, но это не значит, что она состоится. Просто надо, чтобы вы про это знали и были готовы. Чтобы эвакуация не застала вас врасплох. А теперь мне нужно взять четырех мальчиков и четырех девочек для почетного караула на траурном митинге. Так, у кого рубашки почище? У той стены спортзала, на которой нарисованы ворота, стоял на стуле портрет Черненко. Один его угол был перевязан черной лентой. Слева от портрета стоял я, справа – Лозовская. Мы оба держали пионерский салют. У трех остальных стен стояли классы с пятого по десятый. В середине зала директор говорил речь: – Ваши действия в эти тяжелые для всего советского народа дни должны состоять в том, чтобы еще лучше учиться, овладевать знаниями, потому что знания – это сила. И эта самая сила поможет вам защитить нашу Родину от врагов и достигнуть наивысших успехов в борьбе за нашу главную цель – построение коммунистического общества… Правая рука затекла, я еле держал ее на весу. Сколько времени оставалось до смены караула, я не знал. Я начал медленно двигать рукой вправо, потом – влево. Так было немного легче. Митинг закончился. Ученики, толкаясь, выходили из спортзала. Кто-то громко хохотнул. Ко мне подбежала классная. – Ты что, хочешь меня перед всей школой опозорить? Как ты салют держал? Зачем рукой во все стороны водил? – Рука заболела… Не мог больше держать, а смены долго не было… – Последний раз ты у меня выполнял такое поручение. * * * Стол был выдвинут в центр комнаты, накрыт «праздничной» желтой скатертью, а сверху – прозрачной клеенкой с красными цветками. За столом сидели я, Наташа, Коля, мама, папа, бабушка и дядя Жора. Папа налил себе и дяде Жоре водки, Наташе, маме и бабушке – вина, Коле и мне – лимонада. – Ну что, опять за Игоря? – сказала бабушка. – Пусть у тебя, внучек, всё буде хорошо. Все повернулись, посмотрели на меня. Я сказал: – Подождите, давайте все сфотографируемся. На журнальном столике, рядом с тарелкой нарезанного хлеба – она не поместилась на столе, – лежала моя «Смена» и вспышка «Чайка» – подарок от родителей ко дню рождения. Я приладил вспышку к фотоаппарату, нашел по таблице диафрагму, установил на объективе, глянул в видоискатель. – Внимание… Снимаю! Затвор щелкнул, блеснула вспышка. – А теперь давай я щелкну – чтобы ты был в кадре, – сказал папа. Он поставил граненую рюмку из толстого стекла на стол, взял у меня фотоаппарат. Я сел на его место – между Колей и дядей Жорой. – Все готовы? Сейчас отсюда вылетит птичка… Я зажмурился при вспышке и, наверно, моргнул. – Предлагаю выпить этот третий тост не только за именинника, но и за его родителей, – сказал дядя Жора. Все чокнулись друг с другом. Чокаясь со мной, дядя Жора пролил немного водки в тарелку с салатом оливье. |