Книга Дознаватель, страница 42 – Маргарита Хемлин

Я переменил местоположение своей руки и теперь крепко держал Светку сам.

— Да, Светлана. Работаешь ты в органах, а живого опыта работы с людьми нету. Пошли к тебе. Поговорим. А там как получится.

Светкин сосед увидел нас издали и демонстративно пошел в другую сторону от барака. Объявил таким образом, какой он деликатный.

Светка уселась на кровать, опустила голову и сказала:

— Что рассказывать? Я ничего плохого не сделала. Тем более не совершила. Познакомилась с Полиной недавно. С месяц назад. Она меня подстерегла после работы вроде случайно. Разговорились. Она меня похвалила за мою фигуру. Прогулялись с ней по Валу. Она сказала, что портниха, что шить приходится на одних только начальниковых жен. А они все как колоды. Ни талии, ничего. А она б мечтала пошить для души. Попрощались с ней. А через несколько дней она опять меня встретила и пригласила к себе домой. В гости. Я пошла. Она мне сказала, что кроме шитья у нее есть одно увлечение. Она сваха. У нее в Киеве и в Харькове, не говоря про райцентры, много женихов. И после войны вдовых и молодых. И она ищет им порядочных невест. Красивых, конечно. И что по всем статьям я подхожу для одного из Киева. Он сейчас в длительной командировке, но скоро вернется, и она нас познакомит. Я, конечно, по ее внешности сразу отметила, что она по нации еврейка. Потому и поинтересовалась, какой нации жених. Она заверила меня, что русский или в крайнем случае украинец.

Светка бубнила, глаза не поднимала. В этом месте остановилась и замолчала.

— Так ты меня матросила?

— Ты женатый. Не считается.

Я согласился, не считается.

Светка осмелела.

— Ты мне давно нравился. А тут одно к одному. Что, я должна сиднем сидеть и жениха ждать? У меня нутро есть. И нутро требует. А кто осуждает, тот пускай за собой следит.

Я поддержал:

— Правильно, Светлана. Правильно.

— Ну вот.

Светка принялась взбивать подушку. Огромную, в вышитой наволочке. Белым по белому. С обшитыми дырочками. Взвалила себе на колени и взбивает. Как тесто.

— Сама вышивала?

— Нет. Мама. Приданое ее. Я тоже умею. — Светка отвалила подушку от себя, подсунула за спину и уселась, вроде в кресле. — Я много чего умею. Только никому не надо. — Светка сделала вид, что будет плакать.

Я выждал.

Она не заплакала. Не смогла.

— Поплачь, Светлана. Поплачь.

— Не получается. Ты столбом торчишь, прямо в глазах темно от тебя. Садись. Хоть рядом присядь.

Я сел.

Обнял Светку за плечи и сказал так:

— Если не хочешь, не рассказывай больше. Я и сам тебе понарассказываю. Потом Лаевская попросила тебя распространить среди меня слух, что она приходила в отделение со Штадлером. А еще просила достать ей почитать материалы дела Воробейчик Лилии Соломоновны. Из архива взять. Вроде для интереса. Вроде она ей родственница. И ты сделала, как она просила.

Я даже и не гладил Светку по плечу, а так — поддерживал. Повода никакого ей не давал, чтоб она передо мной расстелилась в полном смысле слова.

Но она, конечно, не так меня поняла.

А я не железный.

На вопрос Светланы, люблю ли я ее после этого, я честно ответил, что не люблю. Но уважаю как женщину и человека, который просто запутался.

Светка спросила мое мнение, обманет ли ее Полина с женихом.

Я заверил, что обязательно обманет. А до этого Светке еще придется на Полину поработать. Не первая Светка такая у Полины и не последняя.

На вопрос Светки, что я Полине сделал, что она под меня копает, я промолчал.

Задание Светке дал следующее: контакты с Полиной прекратить по-хорошему, сказать, что сама себе нашла жениха и не нуждается больше в ее услугах, и что никаких блузок ей не надо. А что Светка раньше сделала — в том она призналась лично мне, и я ее простил без дальнейшего хода по начальству.

Я также заверил Светку, что Полина заткнется. Ей скандалы ни к чему. Она насквозь в брехне. Сама запуталась и боится, что брехня в любом тонком месте обвалится и ее первую придавит.

Дома первым делом написал письмо Любочке. Вложил в него всю теплоту, которая во мне была. В конце сделал специальную приписку, чтоб она не пускала Ёську купаться голого, потому что дети будут обсмеивать его. В селе так: что видят, с того и гогочут. Правилами не интересуются. И предрассудками чужими тоже. А нашему хлопчику не надо, чтоб был лишний смех в его адрес. Еще натерпится.

Потом подумал.

Подумалось вот что. Светка теперь будет тихая. Опасности от нее никакой. В этом я был уверен.

Но Лаевская! Прямо завзятая шпионка с сетью. И цепляет за самое чувствительное — за любовь. Евку зацепила. Светку.

В голове у меня стукало кувалдой: «И Любочку мою, и Любочку зацепила!» Но такая мысль меня б убила целиком, и я ее отогнал.

Я — человек. И должен был жить. Ради своей семьи.

Таким образом я назначил себе передышку от Лаевской и всех, кто с ней.

Прошло несколько дней. Я окончательно пришел в свое нормальное состояние уверенности.

Действия Лаевской я уже расценивал как злостное хулиганство и ничего больше. Бабские штучки. Пшик. Если я не буду поддаваться на ее выходки, ей надоест меня травить.

На службе дела шли хорошо, даже успешно.

Я спокойно сидел и разбирал рабочие бумажки.

И только меня позвали к телефону, почувствовал, передышка закончилась.

Звонила Евка. Сказала, чтоб я имел в виду про ее свадьбу. Мне приглашение от Хробака. Будет Свириденко, еще много начальства со стороны жениха. Что самостоятельно она б меня не позвала, но Хробак распорядился, чтоб она обеспечила мою явку. Праздновать будут в доме Евки. То есть Лилии Воробейчик.

Сначала решил не ходить. Но потом оперативный опыт перевесил: надо.

А пока на повестке дня у меня стоял Штадлер. Зачем-то Лаевская наказала Светке разыграть спектакль. Даже делала упор в своей брехне на то, что именно явился Штадлер, а она при нем как сопровождающая инвалида.

Шел к Штадлеру с улыбкой. Вот шкандыбаю к немому. Чтоб спросить про Зуселя, который теперь тоже бессловесный.

Штадлер встретил меня грустно. Сразу принялся за писанину.

Я читал за ним каждую букву. А он их от быстрого волнения сильно пропускал и путал местами.

Изложил, что его долго выспрашивала Лаевская про меня. Но он ничего не сказал. А каким манером ей стало известно, что он со мной слишком хорошо знаком? А таким, что ей рассказывал покойный Гутин, как она заверила Штадлера.

На мой вопрос, куда Штадлер пошел после того, как я его отправил от себя в вечер прихода Зуселя, Штадлер написал, что домой и что других мыслей у него тогда и быть не могло.