Онлайн книга «У каждого свой рай»
|
Они вошли. Зал был залит розовым светом. Маленькие лампы, расставленные на красных скатертях, создавали иллюзию загорода. – Вам нравится здесь? – спросил доктор Вернер. И не дожидаясь ответа, пригласил ее сесть. – Вы, по-видимому, спешите, – сказала она. – Вовсе нет. Он подал ей меню и рассеянно взглянул на свое. – В нашем возрасте вечером больше не наедаются… – Как это отвратительно, – воскликнула она. – Я на шесть лет моложе вас… И еще хочу есть. Даже вечером. – Я пошутил. – Иногда это причиняет боль… Когда вы шутите. – Каждый день я соприкасаюсь со смертью. Жизнь – хрупкая штука. В моем ремесле быстро отвыкаешь от нежных слов. – Тем не менее, – сказала она, – именно вы должны говорить нежные слова. Больным. Он посмотрел на нее с интересом этнолога. Они выбрали блюдо. После того как заказ был принят, официант принес графин с вином. Иоланда вела себя, как на прощальном ужине. Вскоре официант вновь появился с огромным бифштексом и овощным салатом. Иоланда молчала. Вернер покачал головой. – Вы обидчивы… – Я натренирована. Жизнь научила меня выносить мужчину с тяжелым характером. Мой муж. Он очень чуток по отношению к другим, но не ко мне. Он слушал ее. Иоланда внимательно рассматривала лист салата. – В Ивисе, – продолжала она, – я была наивна. У меня не было опыта, и я этим гордилась. Сегодня я другая. Он похлопал ее снисходительно по ладони. – Брак, добродетель, религия… Пятьдесят лет тому назад это было возможно. Но не в наше время. – Конечно, вы правы. Он произнес несколько слов на швейцарском немецком языке. – Вы помните? Она заулыбалась. – Помню ли я? О да! Она взяла свою сумку, открыла ее, нашла бумажник и, не торопясь, вытащила клочок бумаги. – Это мне так понравилось… Я попросила вас написать. На этой бумаге. Я ее сохранила. Он смотрел, забавляясь и, может быть, немного с досадой на этот клочок бумаги, на котором была нацарапана фраза по-немецки «Gruezi Mitenand». – Я нахожу вас трогательной. Чувствительной. Слишком чувствительной. Как вы выживаете в мире, который имеет обыкновение не щадить мечтательные души? Как вы… Она осторожно смяла бумагу. Положила ее в пепельницу. – Вы ее выбрасываете? – Да. Она выпила глоток вина. – Теперь мне бы хотелось вернуться. Я устала. Я всю ночь ехала в поезде. Я увидела вас, имею представление о Берне. Пора и отдохнуть. Мне бы хотелось успокоиться и подумать. – Вы не хотите десерта? – В моем возрасте? – спросила она. – Вас задели мои слова… Как у вас обстоят дела с юмором? – Это был юмор? Вернер попросил счет. Из вежливости они задержались на некоторое время, чтобы поговорить. Он говорил о своей последней подруге. Той, что расписывала шелк пагодами. – Вы вошли в мою жизнь как раз в тот момент, когда я решил больше ни с кем не связываться. Она чувствовала себя неловко. – Я нанесла вам ответный визит. Вот и все. – Если я правильно понял, вы хотите поехать в Италию. На север или на юг? – Я ничего не знаю об Италии, – сказала она. – Мне хотелось бы также побывать в Венеции еще до того, как она погрузится в воду. Вернер снова наслаждался простодушием Иоланды. – У вас есть еще достаточно времени. – Все имеет конец. Он улыбался. – Я вспомнил одну смешную историю, – сказал он, потому что надо было объяснить причину его улыбки. – Один из моих друзей… – У вас есть друзья? Словно холодный душ. Она задела его самое больное место. – Да, у меня есть друзья. Он поднялся. – Пойдем… А на улице он спросил: – Разве по мне видно, что у меня нет друзей? Она шла медленно. – Не знаю. Он подтвердил вновь: – У меня очень много друзей. – Эгоисты, как вы? – Эгоист? Я? Эгоист? Моя жизнь целиком посвящена другим. – Это вам нравится, – сказала она. – Следовательно, это – не жертва. – По-вашему, ухаживать за умирающими мне нравится? – Но, в конце концов, – воскликнула она, – вы должны также исцелять людей? Вы мне говорите только о смерти. Она дрожала от своей смелости, но решила идти до конца в своем рассуждении. – Лучше нам больше не видеться. Вы слишком печальны. Как раз в тот момент, когда мне захотелось перестроить свою жизнь, вы мне объясняете, что жизнь кончена. Не всегда следует уступать, терпеть, улыбаться, но и осмеливаться говорить. Это было новым. Он с ней попрощался у двери гостиницы. Она ушла от него, не оборачиваясь. Взволнованная, разочарованная, она колебалась, подниматься ей в номер или нет. Слышалась приглушенная музыка. Она увидела слева в холле небольшой бар. Она робко взглянула на запретное место и заметила круглые столы. Кожаные кресла, светильники с мягким светом, чувствовался легкий запах табачного дыма. Несколько одиноких мужчин. Она отыскала стол в углу, за которым можно было устроиться, как в сторожевой башне. – Что вы желаете? – спросил у нее официант несколькими минутами позже. – Что можно выпить? – У нас есть все, что пожелаете. Она думала о докторе, о его суровых рассуждениях, о возрасте. Годы приближают к близкому концу. Она спешила. – Немного шампанского. Мне бы хотелось один бокал. – У нас есть маленькие бутылки, можно заказать полбутылки, – сказал официант. – Хорошо, – согласилась она. – Сухое? Вы предпочитаете сухое шампанское? – Да. Никто ей не устраивал праздников в Париже. Лоранс поздравляла ее с днем рождения по телефону. Жорж, когда об этом помнил, посылал ей телеграмму, но никто не приходил, чтобы выпить с ней шампанского. Она осторожно закурила свою первую в этот день сигарету. Вернулся официант. Отрывистый хлопающий звук – и пенящаяся кристаллическая жидкость потекла в бокал, бутылочка была поставлена на стол, а счет засунут под пепельницу. Она осторожно подняла бокал. Впервые в своей жизни одна в баре, она собиралась пить шампанское. Одна в чужом городе. |