Книга Змия в раю, страница 83 – Леопольд фон Захер-Мазох

Лепернир».

— М-да, хорошенькая история, — проговорил Менев.

— Только сохраняй хладнокровие, — посоветовала Зиновия, снова запечатывая письмо. — Не выдай себя перед ней и вообще ничего без моего ведома не предпринимай. Надеюсь, ты теперь убедился, что я твой истинный друг.

После этого она вернулась в пекарню, и Софья тут же полетела с письмецом кадета к Аспазии.

Едва Зиновия успела взять в руки карты, как во двор вкатилась громоздкая повозка — впрочем, она скорее плыла, чем катилась. Это был сельский Ноев ковчег, рассчитанный на целую семью; в него по причине бездорожья запрягли аж шесть лошадей. Из исполинского рыдвана выбралась странная компания: сначала Карол, затем Февадия, за ней — Винтерлих и под конец — Феофан. Они случайно встретились в окружном городе, как раз когда Винтерлих собрался предпринять небольшую инспекционную поездку, и он пригласил всех присоединиться к нему.

Тем временем наступил вечер, все уселись за накрытый стол, и Тарас подал ужин: зразы и кашу. [87] Карол, сидевший подле Зиновии, начал было опять шептать ей на ухо о своей любви и своих упованиях. Он выбрал не слишком удачное время.

— Я приняла решение никогда больше не выходить замуж, — холодно отрезала Зиновия.

— Ты не можешь всерьез говорить такое!

— Пожалуйста, избавь меня от дальнейших разговоров.

— Зиновия, ты повергаешь меня в отчаянье.

— Да замолчишь ты?

— Я не могу. Прошу тебя, Зиновия…

— Тогда я сама положу этому конец: я завтра же уеду. — Она повернулась к Меневу: — Могу я завтра утром взять экипаж?

— Разумеется.

— Не позволяй ей уезжать, — сказал Карол.

— Ты хочешь уехать?

— Да, и уже завтра.

Тут все, за исключением Натальи, принялись ее уговаривать.

— Нет, я поеду! — энергично воскликнула Зиновия. — Если вы полагаете, что я позволю вам терзать меня, то вы ошибаетесь. Я по горло сыта вашими скандалами.

Она встала из-за стола, резко отодвинула стул и удалилась к себе в комнату.

Первым туда явился Карол, чтобы успокоить ее. А вскоре пришел и Менев.

— Если тебя кто-то обидел, — проговорил он, — пусть сам за это расплачивается. Но почему вместе с ним должен страдать я, если я искренне тебя почитаю и люблю?

— Хорошо, я останусь, — сказала Зиновия, — но Карол больше не должен говорить мне о своей любви. Мне эти глупые истории надоели.

— Даю тебе честное слово, — ответил Карол, совершенно раздавленный.

— Ладно, я не поеду, — сказала Зиновия. — А сейчас прошу оставить меня одну и прислать ко мне Феофана: в отношениях с ним я тоже собираюсь поставить точку.

Жрица сочла необходимым принарядиться, прежде чем положить под нож свою жертву. Она облачилась в пурпурное бархатное платье со шлейфом, а поверх него накинула соболиную кацавейку.

Феофан робко постучал в дверь.

— Подожди, — откликнулась Зиновия. Она повязала на шею черную бархатную ленту, украсила руки звонкими браслетами, затем еще поправила волосы и кисточкой припудрила лицо.

Наконец, довольная собой, она опустилась на диван.

Феофан вошел.

— Я велела позвать тебя.

— Что прикажешь?

— Я приказываю тебе впредь избавить меня от выражений твоих чувств. Я хочу, чтоб ты оставил меня в покое, понятно?

— Да.

— В таком случае можешь идти.

— Зиновия!

— Пожалуйста, не устраивай сцен!

Хотя как раз этого она, змия, и хотела — и этому заранее радовалась.

— Делай что хочешь, — взорвался вдруг Феофан, — но я не могу оставаться спокойным, когда ты обращаешься со мной так. Разве я заслужил подобную черствость?

— Может, да, может, нет, но это второстепенный вопрос — я по горло сыта вашими детскими играми.

— Тогда не играй со мной.

— Нет? Именно сейчас я и буду тобой играть, я тебя не боюсь. Берегись! Сейчас ты мышь, а я — кошка.

— Зиновия, — запинаясь, пролепетал Феофан, — я с собой покончу, если ты меня оттолкнешь…

— И какой же вид смерти ты выберешь? — насмешливо поинтересовалась Зиновия. — Кинжал, яд, воду или веревку? Я рекомендую тебе застрелиться, это самое легкое.

— Ты не веришь, что я это сделаю? — крикнул Феофан, выпрямляясь.

— Напротив, — сказала Зиновия, поднявшись с дивана и заряжая свой револьвер, — я очень на это надеюсь. Еще никто не лишал себя жизни из-за меня, я просто сгораю от нетерпения пережить наконец и эту главу романа. — Она протянула ему пистолет. — Вот, если ты в самом деле любишь меня, то застрелишься у меня на глазах, и притом сейчас же, не сходя с места.

Феофан взял револьвер и приставил себе колбу.

— Погоди, — остановила его Зиновия, — я тебе скомандую, нажмешь на курок при счете «три». Раз!

Феофан побледнел, как саван.

— Два!

Пистолет задрожал у него в руке.

— Три!

Он не нажал на курок, а отшвырнул пистолет в сторону.

— Ты меня разыгрываешь.

— Я? Ты, братец, меня не знаешь! — воскликнула Зиновия. — Но как я вижу, тебе не хватает смелости. Уходи, я тебя презираю.

Гордо вскинув голову, она быстро зашагала взад и вперед по комнате.

— Зиновия! Не ввергай меня в отчаяние!

Он бросился перед ней на колени, и она, скрестив на груди руки, с любопытством взглянула на него сверху вниз.

— Хорошо, я положу конец твоим мукам, — молвила она. — Я сама тебя убью.

Ей стоило огромных усилий сохранять серьезность в этот трагический момент. Однако Феофан избавил ее от необходимости и дальше сдерживаться. Как только она направила на него ствол револьвера, он вскочил на ноги и пулей вылетел из комнаты. А Зиновия бросилась на подушки дивана, чтобы наконец от всего сердца расхохотаться.

— Что тут случилось? — спросила Аспазия, просовывая голову в дверь.

— Кошачья комедия, — проговорила Зиновия. — Да ты входи, входи.

— Мне хотелось бы с тобой посоветоваться.

— Слушаю.

Аспазия подсела к ней.

— Поклонение Лепернира начинает меня тяготить. Я собиралась лишь немного развлечься с ним, чтобы скоротать время, а он воспринял это дело всерьез и теперь мучает меня требованиями свидания с глазу на глаз.

— Откажи ему без лишних разговоров, у тебя есть прекрасная возможность дать ему отставку.