Онлайн книга «Философы с большой дороги»
|
что тем самым я как бы даю понять, что сам не имею к этой славной организации ни малейшего отношения, – наряд уже должен быть в пути. – Я не на дежурстве, – продолжил я, с трудом удерживаясь от того, чтобы со всех ног не кинуться прочь отсюда. – Вы что, хотите оставить его здесь?! – Если наряд уже выехал... – Нет, вы только подумайте! Я сделал за вас всю работу, а вам даже лень его забрать! Нет, знаете ли! Я и так уже опаздываю на встречу. И больше ни секунды не намерен терпеть эту мразь у себя в доме. Что до полиции – она так озабочена поимкой какого-то там бенгальского хиропрактика, повадившегося грабить банки... – Прошу прощения – английского философа, – возмутился я. – Не надо! Я сам слышал утром по радио – бенгальский хиропрактик! Все, я должен идти. Получайте этого заморыша и ждите, пока приедут ваши приятели. Заявление я напишу потом. – Он сунул мне свою визитку. Если вы изображаете из себя полицейского, у вас в общем-то нет оснований винить людей, что они и впрямь принимают вас за стража порядка. В данном случае, подумалось мне, проще уступить и не качать права. Я погрузил скинхеда в машину и отъехал за угол. – Ну что ж, – начал я, остановившись у тротуара. – Сегодня утром ты совершил глупость. Большую глупость. Но, похоже, в глубине души ты не такой уж плохой малый. Я бы не должен этого делать, но если ты пообещаешь мне, что подобное больше не повторится, можешь выйти и идти своей дорогой. – Тебе бы этого хотелось? – набычился парень. – Я, значит, выйду, да? Я похож на идиота? Я выхожу из машины, ты достаешь из кобуры пушку: пиф-паф! - сопротивление при аресте. Можешь вести меня в участок. Знаю я вас, копов. Я сделал попытку его переубедить, но он не слушал. Я даже разрядил на его глазах пистолет и высыпал патроны на сиденье машины. Он не пошевельнулся. Я еще немного поразглагольствовал, но в конце концов мне хватало собственной головной боли. Я погнал машину по направлению к Ницце, а мой пленник периодически бормотал у меня над ухом: – Не знаю, что ты там затеял, только со мной это не выйдет – я фишку пасу. Перед штурмом «дома под оливами» Машину я припарковал ярдов за двадцать от «Афинских оливок». Вывеска гласила, что здесь находится их офис, но никаких признаков деловой активности я что-то не заметил. Метродор Эпикуреец давно разъяснил, в чем тут дело. Какая разница, знает человек, кто такой Гектор, или нет? Это совершенно не важно. Он что, стал от этого богаче? Хрен у него стал толще? Ужин у него, что ли, оказался вкуснее? С классикой спорили еще в классическую эпоху (хотя, на мой взгляд, жизнь без Гомера – это уже что-то не то: если, конечно, вы не слишком на Гомере зацикливаетесь; но ведь нужно на чем-то оттачивать разум). Всему свое место. Знание аористных инфинитивов, фрагментов досократиков по изданию Дильса-Кранца и латинских трудов Декарта неоценимо, если вы собирались читать курс истории философии, однако что толку от этих знаний, когда у вас похитили друга и он находится в лапах на редкость жестоких негодяев. Я трясся от страха, я едва в штаны не напустил, но мне не улыбалось быть застреленным каким-то недоумком, который не способен сформулировать и двух парадоксов Зенона. Я в третий раз проверил, заряжен ли пистолет, который я таки оттер от капель меда, решив, что оружие – аргумент, идущий в дело после медоточивых речей. Главное, всегда помнить: забудешь пошевелить извилинами – получишь по мозгам гаечным ключом, забудешь взвести затвор – получишь молотком по крышке гроба. – Можешь сидеть тут хоть до захода солнца, – нудел сидящий в машине скинхед. – Я фишку пасу, меня не проведешь. Олива Лавры героев. В честь Афины город назван потому, что именно ее щедрому дару Аттика обязана своими оливками. Фалес, кому мы обязаны философией - именно он был первым банкометом за тем столом, от которого все мы кормимся и поныне, – ухитрился сделать на этих оливках бешеные бабки, монополизировав на родине все маслодавильни. Итак, моя смерть – может, она окажется всего лишь досадной нелепостью, на мгновение врывающейся в заведенный распорядок жизни, вроде глупого телефонного звонка или не вам адресованного письма в почтовом ящике? Я боялся. То был не столько страх за себя, сколько страх подвести Юппа. Худшее из состояний – чувство ответственности. Внезапно меня осенило, что по сравнению с этим все остальное: коротание времени в постели за сочинением зуйхитцу [Зуйхитцу, или дзуйхитцу – жанр «заметок на полях» в Японии] на полях редких изданий XV века, отпечатанных господами Зельбом, Зилетом и Зволлем, руководство прыщавыми студентиками, домашняя уборка, - все это кажется блаженством. Я бы сделал что угодно (хотите – даже разгромил бы какой-нибудь оливковый склад), лишь бы мне не штурмовать этот «дом под оливами». Я сидел и таращился на дом: вдруг что-нибудь произойдет, мне будет дан какой-нибудь намек. Кто-нибудь выйдет на крыльцо и объявит: – Эдди, у нас двадцать вопросов по досократикам. Двадцать правильных ответов – и Юбер твой. Истина сурова Истина не всегда такова, как хотелось бы. Но ложная надежда – не следует забывать об этом – все же остается надеждой. А надежда спасает и невежду. Я пытался придумать какой-нибудь разумный план действий. Безуспешно. Прошло полчаса – а я все так же сидел в машине, оттягивая время, занимаясь феноменологией в духе Платона и иже с ним, тогда как единственный феномен, с которым надо было разобраться, маячил у меня перед глазами: пыльный дом и |