Онлайн книга «Билет на вчерашний трамвай»
|
Екарный бабай – это хуже, это гораздо хуже «моей малышки»… Бабай – это цветы в четыре часа ночи, это крики под окнами: «Ксюша, прости мудака, я ж тебя люблю, пусти меня домой, очень в тубзик надо!», и это бессонная ночь. Запищал домашний телефон. Не глядя на определитель, я выдернула его из розетки и полезла в аптечку за валерьянкой. Если я все рассчитала верно – действовать она начнет как раз вовремя. Плакать было бесполезно. Меня никто не заставлял влюбляться в Генри. Сама такого выбрала. А какого – такого ? Он запойный? Нет. Тащит вещи из дома? Нет. Приходит домой под утро в бабском халате с яйцом, продетым в нижнюю петлю, и говорит: «Отвали, я за гитарой зашел»? Нет. Так что тебе не нравится? Кто отводит по утрам в садик Андрюшку? Кто по субботам вылизывает всю мою квартиру? Кто, когда у меня начался артрит, воспалились все суставы и я дуром орала от боли, месяц носил в ванную и в туалет на руках? Кто на горбу таскал меня по врачам? Кто оббивал пороги больниц, размахивая моим рентгеновским снимком и требуя выписать мне самое действенное лекарство? Кто поставил меня на ноги, вопреки прогнозам районного ревматолога о том, что инвалидность мне практически обеспечена? Генри. А его срывы по пятницам я возьму на себя. Как он когда-то взял на себя мои. Все у нас будет хорошо. Обязательно будет. Вот только бы валерьянка поскорее подействовала… В Москве бушует май. Он размахивает своими ярко-зелеными листьями и пахнет весной. На улицах уже появилась пыль… Уличная пыль – это первый признак лета. Не замечали? Иду по улице, гордо выпятив номинально существующую грудь, и смотрю по сторонам: вот грузин Гиви, который продает китайские трусы под железнодорожным мостом у станции метро «Дмитровская», кричит мне: «Привет, Ксюша!», вот знакомая продавщица из табачного киоска, завидев меня, уже протягивает в окошко две пачки «Золотой Явы», а вот чешет на работу Мартынов с неизменными сосисками в прозрачном пакете. Догоняю Сережку и шлепаю его по плечу. – Ваши документы? Мартынов роняет сосиски, оборачивается, видит меня. – О, приветики! Ты чего такая довольная? Отрываю целлофановую ленточку с пачки сигарет и улыбаюсь. – А что, должна быть веская причина? Я весну люблю. Я ж весенняя девочка. Мартынов подбирает свой пакет с полуфабрикатами и смотрит с недоверием. – Девочка? Ты себе не польстила? – Дурак. Нет бы промолчать. Все равно я весну люблю. Мама наверняка подгадала мое зачатие. Знала, что мне приятно будет. Хотя могла бы меня и в мае родить. А то на мой день рождения вечно дождь и дерьмо собачье по улицам размазано. Апрель – это еще не настоящая весна. Сережка останавливается у ларька, протягивает в окошко полтинник. – Бутылку пепси и шоколадку вон ту. Иду по весенней улице, жую шоколадку. Жизнь налаживается! Ровно в шесть вечера я закрыла дверь офиса и вышла на улицу. Подошла к дороге и, в ожидании зеленого человечка на светофоре, набрала номер Генри. – Привет, а я уже освободилась. Ты где? – Возле своего дома. Настроение стремительно начало падать: – С Сашкой? – Нет, с Алексом. – Пьете? – Ксень, хватит, а? Просто стоим, разговариваем. – Я ж пойму, Генри. Я ж за километр учую. – Слушай, что ты как моя мама, а? Сказал: просто общаемся. Тебя у метро встретить? – Через пятнадцать минут. И убираю телефон в карман. На светофоре появился зеленый человечек, и я перешла на другую сторону. За спиной посигналила машина и кто-то крикнул: – Ксень! Обернулась. В зеленом «вольво» сидел человек и улыбался. Человека я опознала сразу. Витя. Виктор Шубин. Когда-то давным-давно, лет эдак……. ну, не помню, сколько назад, мы с Витей пытались изобразить что-то вроде бурного романа. Не изобразилось у нас ничего интересного, да и неинтересного тоже было мало. Мне тогда было лет пятнадцать, Шубину – около двадцати, и, кроме прогулок за ручку вокруг моего дома, лично мне больше ничего не было нужно. Желания Вити на тот момент меня интересовали меньше всего. Потом я вышла замуж, Шубин куда-то переехал, и до сегодняшнего дня я вообще о нем не вспоминала. Я улыбнулась и подошла к машине. – Боже мой, Витя… Ты что тут делаешь? Шубин кивнул головой в сторону автосервиса: – Машину забирал. А ты тут что забыла? Я тоже кивнула головой в сторону сервиса. – Я там работаю. Офис в закутке одном снимаем. Ты как сам-то? За Витей отчаянно засигналила машина, и он торопливо бросил: – Стой тут, сейчас я развернусь, подхвачу тебя, съездим, посидим где-нибудь. И, не дожидаясь моего ответа, лихо рванул с места, оставив за собой столб пыли и дыма. Я снова достала телефон. – Дим, отбой. Я задержусь. – Что-то случилось? – Нет. Просто встретила старого друга. Хочется пообщаться. – Лихо ты… – Слушай, давай без глупостей, а? Если бы у меня было на уме что-то неприличное, я бы сказала, что иду по магазинам. Я недолго, Дим. Час-полтора максимум. Если что – звони. Люблю тебя. – Я тебя тоже. Веди себя хорошо. – Обещаю. Убрала телефон, и в ту же секунду ко мне подкатил Шубин. – Садись! Я плюхнулась на пассажирское сиденье и подставила ему левую щеку. – Целуй. Витя чмокнул меня куда-то в ухо. – Тут недалеко ресторан неплохой есть. Посидим? – Посидим. Только недолго. Меня молодой человек дома ждет. Шубин ухмыльнулся: – А меня жена и сын. Ты очень торопишься? – Очень, – отрезала я и пристегнула ремень безопасности. – Ну, мы едем или нет? – Ну, что скажешь? – спросил Шубин и посмотрел мне в глаза. Я ковырнула ложечкой мороженое и стала наблюдать, как оно медленно сползает с нее обратно в вазочку. – Я поговорю с Сережкой. Шубин расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке и вытер рукой шею: – Ксюш, смотри сама: вы с Сережей все равно не можете охватить сразу все заказы. Потому что боитесь, что вас спалят, так? Предлагаю хороший вариант: я сам сниму офис, проведу туда телефон, создам вам все условия для работы. От вас требуется только клиентская база и собственно работа. Сколько, ты говоришь, у вас навара с одного заказа? |