Онлайн книга «Испепеляющий ад»
|
Мануков: — Сказали — отрезали. Ваша манера. Михаил Михайлович: — Но вы-то, надеюсь, еще не забыли газетные вопли: "Париж. Верховный Совет Антанты отменяет экономическую блокаду России!" Было. Когда? Восемь недель назад. Как только красные захватили Ростов. Совпадение? Если бы! Мануков: — В те дни я был в Париже. Михаил Михайлович: — И ничего никому не смогли доказать. Мануков: — На заседаниях Совета тоже царила стихия. Михаил Михайлович: — Вот! И что в таком случае остается делать цивилизованным странам? Мануков: — Вы знаете рецепт? Михаил Михайлович: — Знаю. Хотя, конечно, принадлежит он не мне. Я в этой армии рядовой. Мануков: — Какой же рецепт? Михаил Михайлович: — Иметь хотя бы к некоторым красным руководителям достаточно крепкую тайную ниточку. Мануков: — Старо. И смешно. О чем вы! Шпион во главе государства! Мальчишество. Верите в подобную чепуху? Михаил Михайлович: — Во главе государства? О, если бы!.. И, конечно, не шпион, как вы сейчас выразились. Это и впрямь чепуха. Нет. Всего только личность, говоря вашими словами, с пятнами на мундире, но занявшая среди господ большевиков значительный пост. Мануков: — Дальний прицел. В свете ваших рассуждений о необходимости для вождя безукоризненной биографии. Михаил Михайлович: — А если она не так уж безукоризненна? Естественно, такой материал должен попасть в надлежащие руки. Не к белой эмиграции. Там ничтожества. Опубликуют, чтобы свести личные счеты. Мелочь. Оказавшись явленными на свет, эти документы, конечно, какую-то роль сыграют. Скандалы, служебные перестановки… Чепуха. Может быть и не быть. Мануков: — Тут я согласен. И представляю собой круг достаточно солидных людей. Михаил Михайлович: — Вы или ваша миссия? Мануков: — Что вы мне: "Миссия… миссия…" Миссия это частность. Михаил Михайлович: — Никакой грубой силы. Никаких сенсационных разоблачений. Всего только время от времени намекать большевистскому деятелю с пятнами на мундире, что документы о его подпачканном прошлом еще не утрачены. Статейка в парижской газете, сплетня на каких-то российских задворках. Не более! Никогда доказательств не предъявляя. Подчеркну: никогда. Цель — не свержение этой личности, а ее саморазрушение. Дай только бог, чтобы такая личность своевременно прославилась подвигами во славу своего отечества, поскольку в самом деле служила бы ему наичестнейше. Ставку делать, конечно, не на одного человека. Там уж с кем повезет. Мануков: — Повторю. Извечная мечта малоумных правителей сопредельных государств о чужом карманном царе. Михаил Михайлович: — Ирония? Но ведь червячок-то будет точить. И тогда, вслед за саморазрушением этой, вполне по праву возвысившейся личности, начнется самоуничтожение всего правящего слоя красной России. Неторопливый государственный переворот. Шансы на успех — сто процентов. Не забывайте: это удалось Наполеону во Франции, Юань Шикаю в Китае. Как! И насколько! Мануков: — Вы размечтались. Михаил Михайлович: — Ничуть. Такой вождь будет маникально стремиться к личной неограниченной власти. До беспредельности, до мистического абсурда. Безраздумная личная преданность сделается единственным мерилом государственной благонадежности. Заметьте также, всякий, побывавший за рубежом, станет возможным носителем мучительных для такого вождя сведений о его прошлом. Мануков: — Вы еще сведите все к паранойе. Михаил Михайлович: — Зачем же столь благородно! Естественное стремление человека с сомнительным прошлым, в конце концов, так возвыситься над окружающими, чтобы его ни при каких обстоятельствах не смогли изобличить. Ни сегодня, ни в будущем. Даже на рядовых уголовных делах я убеждался в этом неоднократно. А если масштаб в миллионы раз больший? Значит, для такой личности в миллионы paз больше возможности спрятать все концы в воду. Но в данный момент вот что особенно интересно. В нашем разговоре сейчас вы невольно подтвердили, во-первых, что именно такого рода документы имеются в этом мамонтовском достоянии, во-вторых, что вы с ними так или иначе ознакомились, в-третьих, что вы обо всем с генералом договорились. Мануков: — Положим, каких-либо документов от генерала Мамонтова мне еще не передавали. Да и, надеюсь, вы знаете в каком он сейчас состоянии. Переговоры придется вести с другим лицом. Михаил Михайлович: — "…еще не передавали"?.. Опять невольная оговорка… Однако передадут. В этом сомнений у вас нет. Хотите деловое предложение? Мы вместе идем к этому другому лицу, потом, также вместе, к обоюдной пользе, определяем дальнейшую судьбу сего, позволю себе оказать, божьего дара. Про себя я именую его: "Испепеляющий яд". Достойно по ожидаемым последствиям. Не так ли? Мануков: — Вы не понимаете главного. Михаил Михайлович: — Чего же? Мануков: — Этот, как вы сказали, «дар» будет действенным только при соблюдении самой строжайшей тайны. Михаил Михайлович: — Ну и что? Мануков: — Мы с вами представители разных государств. Отсюда моя уверенность: при двустороннем владении сохранить тайну не удастся. Неизбежно соперничество. Карьеризм. Чума любых служб. Даже самых секретных. Михаил Михайлович: — Мне отойти в сторону? Мануков: — Это было бы правильно. Скажу даже — единственный выход. Михаил Михайлович: — Да послушайте… После этих слов последовал выстрел. Находясь в соседнем помещении, кто именно стрелял, я не видел. Когда вбежал в комнату, где происходил разговор, господин Мануков лежал на ковре. В комнате больше никого не было. Я пытался переложить господина Манукова на диван, но какие-то люди, ничего не желая слушать, начали меня избивать, отвезли в тюрьму. Господа говорили по-английски. Этот язык я знаю как свой родной. Г.Моллер, есаул. * * * "…документы, которые бросают тень…" Шорохов снова и снова перечитывал запись. "…документы попали к генералу от частных лиц…" Какому генералу? Но вот же: "Казаки были еще в Тамбове, Воронеже. Впрочем, почему вы столь решительно отбрасываете Козлов и Елец?" Генерал Мамонтов! И прямо сказано: "…каких-либо документов от генерала Мамонтова мне еще не передавали…" Портфель, о котором говорил Буринец. Не иначе. Его и должны были сегодня вручить мне у дверей кабинета военного коменданта. |