Онлайн книга «В двух шагах от рая»
|
И слился он с женским голосом из церковного, не просто церковного, из божественного хора. Голос был звонким, невесомым, птицей парил в небе, не голос – сгусток добрых побуждений, чистых душевных устремлений. И последняя мысль была: …ангелы зовут… * * * С самого дня рождения судьба повязала его с армией, с малых лет впитывал он ее дух, запах. Он свыкся с ее трудным характером, принял ее правила, уверовал в ее непобедимость, проникся романтикой офицерства. Подсчитывал теперь, сколько набежало лет выслуги. …немало, на полпути не останавливаются… Отказаться от офицерского образа жизни: от ВДВ, от неба, парашютов, товарищей, должностей, званий, погон, формы, сапог, нарядов, оружия, строя, казармы, приказов, бестолковых бойцов, бросить это все и шагнуть в никуда, за ограду части, в мир, который он, как любой офицер, совсем не знает, мог ли он на такое решиться? …и что я на гражданке буду делать? в таксисты пойду? на стройку? на заводе работать?.. с осколком у сердца и вечной болью в голове… …превратиться в простого обывателя? отречься от армии?.. Снова от него требовалось отречение! Сперва от веры в страну и праведность ее пути, теперь – от армии! …а что потом? с чем жить? ради чего жить?.. …не офицерское это дело – в политику лезть, болтовней на кухне увлекаться… это удел интеллигенции – постоянно метаться, менять настроения, убеждения… в зависимости от того, во что сегодня уверовал… утром проснется – убежденный марксист, днем – расстроился, засомневался, себя пожалел, и – в капитализм потянуло, а вечером про Христа вспомнил… Знал он таких. Даже в армии встречались. На штабных должностях. …зачем погоны носят? Зачем, спрашивается, на войну едут? если ни во что не верят, если даже поражения нашего желают?.. чтоб только ордена на мундиры вешать, и чеки загребать?.. И в Союзе нынче на каждом шагу натыкался на таких. Вон – в санатории далеко не каждый после ранения восстанавливается. Многие просто так расслабляются. …болото… одного поля ягодки… что интеллигенция вшивая, что эти примазавшиеся к армии служаки… Вот от кого – все беды. Это же настолько очевидно! Вот от кого – зараза идет! …вера в людях надорвалась… слишком долго ждали лучшей жизни… не дождались… слаб человек… сразу – вынь да положь… пошатнулись все, и наверху и посередке, кто рассуждать привык да сравнивать… …все общество погрязло в мещанстве! ничего святого не осталось! никаких порывов! подвиги больше никому не нужны!.. …мы же испокон веков тем и отличались, что жила в нас исключительная жертвоспособность, постоянная готовность идти на смерть, на каторгу, под пули – ради высокой цели… героизм всегда был не исключением – правилом… И задумался: прав ли? Не слишком ли краски сгустил? Нет. Все верно. Так было! Что же произошло? Почему успокоились люди? Почему не осталось больше: …ни Бога, ни высоких идей?.. Только – материальное. Только – бытовщина. И – демагогия одна. …вся страна вдруг села на струю… такой же понос, как при амебиазе, только словесный… …против войны никто голос не поднял, трусят, ругают и осуждают за нашими спинами, и служить не хотят, а поспорить на теплой кухне, покритиковать – тут как тут… и выставляют, что умней тебя… Во как все обернулось: сдались люди советские, сдались в мыслях, капитулировали, не устояли перед невидимым врагом, кончился накал противостояния, предали страну! Это ж так очевидно! Расслабились. Взять хотя бы офицеров в санатории. Обычным делом нынче стало все перечеркивать, над собой смеяться. И вот уже один офицер заявляет другому: – … да они нас настолько обогнали, что и через сто лет не догоним! Отстали безнадежно! Одни ракеты и танки и умеем клепать! А больше ни на что не способны! У них там такая технология! Высочайший уровень! Так богато живут! У каждого – отдельный дом с бассейном! У каждого – автомобиль! А мы – по общагам обшарпанным с семьями ютимся! Да если американцы развернуться и побегут нам навстречу, то и тогда нам не догнать… Так что, давно мы проиграли. …а ведь это с помощью таких вот нас все время уносит с курса… карабкаемся выше, а достигнув нового уровня, – обязательно зачем- то оборачиваемся, и непременно находим какие-то изъяны, недоделки, или что-то лучшее объявляется, ранее не додумались, и разворачиваемся на сто восемьдесят, на все сразу наплевать, от всего тут же открестились, и бросаемся вниз головой, все перечеркивая, чтобы начать с нуля, чтобы уж в этот раз – правильный путь выбрать, и чтоб без ошибок обойтись, и без жертв ненужных, и без греха… а все, что нажили таким трудом, сотворили, надрываясь, поколения целые, – коту под хвост… то царь нам, видите ли, не угодил, теперь советская власть – не годится… и никогда у народа никто не спросит… разве не так? вот именно! так что еще семь раз отмерить надо! незачем горячку пороть… присягу все давали… Думы о стране чередовались с думами о боли физической. Вполне возможно было, что боли связаны отнюдь не с физическими отклонениями после ранения, а что, возможно, душа больна, и боль душевная переходит в боль физическую, и что Рубен Григорьевич все же оказался прав. …болезнь души у меня, от нее и исходит боль… зачем тогда мне все эти процедуры? пустая трата времени… целый месяц разговоры о карьере, о званиях, о должностях слушать… Он собрал вещи, вышел за территорию санатория, остановил машину: – Поехали! Разворачивайся! – как будто верхом на броне сидел, как будто механику-водителю приказ отдавал. Таксист сперва огрызнулся, но когда Шарагин протянул ему деньги, согласился. – Прямо едем, прямо! – то и дело повторял Шарагин. |