Онлайн книга «Террористка Иванова»
|
— Дети пусть посидят здесь, — и глазами указала на стулья вдоль стены. Пилюгин вошел в кабинет. Навстречу ему из-за стола поднялся главврач, средних лет человек с усами, в белом халате. — Здравствуйте, Михаил Геннадьевич. — Что с женой? — сразу спросил Пилюгин. — Нас к ней не пустили, сказали — она в реанимации… — Ей стало хуже ночью, и мы перевели ее в реанимацию. Понимаете, начались родовые схватки… преждевременные роды всегда нежелательны, но в данном случае… Врач замялся, и Пилюгин спросил: — Что в данном случае? — Ваша жена немолода… мы серьезно опасаемся за ее здоровье. Схватки к утру прекратились, но чувствует она себя сейчас неважно. Скажите, ведь первые роды тоже проходили трудно? — Да я не очень-то в курсе… — растерялся Пилюгин. — Она говорила, все хорошо прошло. — Мы предложили ей кесарево сечение. — Она что, отказалась? — спросил Пилюгин и тут же добавил: — Значит, не надо никакого кесарева… — Она согласилась… но тут мы опасаемся… Повторяю, ваша жена немолода, и здоровье ее оставляет желать лучшего, но она хочет рожать… — Так чего вы от меня добиваетесь, доктор? — спросил Пилюгин. — Мы оба хотим ребенка, очень хотим, но решать должна она. Вы ей говорили о своих опасениях? — Конечно. — Тогда не знаю, как быть, — развел руками Пилюгин. — Если ваши опасения серьезны, то отговорите ее… Или вы хотите, чтобы я с ней поговорил? — Боюсь, отговорить у вас не получится. У вашей жены достаточно твердый характер, и она очень хочет ребенка. Ладно, мы еще раз поговорим с ней… посмотрим, как она себя будет дальше чувствовать… Сейчас я не советовал бы вам видеться — нервничать ей категорически нельзя. — Очень вас прошу, доктор… — Пилюгин был вконец растерян, и голос его сделался просительным, даже униженным. — Постарайтесь… я отблагодарю… все, что нужно… сколько нужно… я очень вас прошу, если дело так серьезно… — Успокойтесь, мы сделаем все, что требуется. Приезжайте послезавтра. — Да, да… обязательно… — А о чем с ним еще говорить? — спрашивала Галка, когда они уже ехали в машине. — Надо с мамой говорить. Знаю я этих врачей… — Ты знаешь? — быстро обернулся Пилюгин. — Наглая ты стала, Галка, разбаловал я тебя… Она знает! Что ты вообще знаешь? — Знаю. Денег им надо! Мне Маринка-одноклассница рассказывала. Мама у нее весной рожала, так врачи Маринкиного отца так запугали — он им три тысячи баксов заплатил, да еще какие-то лекарства дорогущие доставал. А роды прошли нормально. — Не-ет, я не в ГАИ работаю, у меня таких бабок нету… — Пилюгин нахмурился. — Доктор хочет, чтобы я отговорил маму рожать. Для нее это сейчас опасно. — Ой, а что же делать? — испугалась Галка. — Мама ни за что не согласится… А почему тебя к ней не пустили? Ей так плохо? — Плохо… В это время заверещал мобильник. — Слушаю… Да, понял. Через час буду… — А почему ты мою мелодию заменил? — спросила Галка. — Потому что дурацкая мелодия. — Да что ты понимаешь, папка? — Галка повернулась к Витьке: — Представляешь, я ему такую классную мелодию на мобильник поставила — Диму Билана, а он заменил! Все-таки раздолбай ты у меня, папка… Пилюгин резко нажал на тормоз — машина с визгом остановилась, Галку и Витьку бросило вперед. Пилюгин обернулся с перекошенным от злости лицом: — Если ты еще раз скажешь это слово или другие ругательства, я тебе так по шее надаю — ты всех Биланов забудешь, поняла? Не слышу ответа — поняла или нет? — Поняла, поняла… — испуганно отозвалась Галка. — Хватит тебе из мухи слона делать, папка… я ругаюсь, когда ты меня сильно достанешь… — Ты меня больше достала. Маленькая матерщинница! Где ты только этой дряни набираешься? — Там же, где и ты набирался… — улыбнулась Галка. Майор Пилюгин вошел в «предбанник», взглянул на секретаршу, сидевшую за столом у окна: — У себя? Свободен? — Пока свободен, — секретарша быстро постукивала по клавишам. — Идите побыстрее, Михаил Геннадьевич, а то у него через полчаса совещание. Полковник Судаков сидел за большим письменным столом и читал какую-то бумагу. Он поднял вопросительный взгляд на Пилюгина: — Я тебя не вызывал. — Я сам пришел. Нужно. — Садись. Говори. Пилюгин присел, достал из кармана пачку сигарет, взглянул на полковника и быстро убрал обратно в карман: — Я по делу Полины Ивановой. — Террористка, что ли? Мне тут с утра телефон обрывают — подробности требуют. Спрашивают — а правда, что у майора Пилюгина роман был с этой Ивановой? А потом он ее бросил, и она из ревности решила весь убойный отдел подорвать… — полковник издевательски улыбался. — Э-эх, товарищ полковник, на каждый роток не накинешь платок, — усмехнулся Пилюгин. — Если б у меня с ней роман был, она бы одного меня подкараулила и из револьвера порешила. Зачем весь отдел подрывать? — А вот это, я надеюсь, следствие выяснит… Ладно, с чем пришел, выкладывай. — Надо эту Иванову под подписку выпустить, — выпалил Пилюгин и даже испугался, увидев выражение лица полковника Судакова. — Как выпустить? — просипел он. — Под какую подписку? — Ну, под подписку о невыезде, Олег Андреевич. — Под какую подписку ты собрался выпускать женщину, которая хотела взорвать здание управления, взяла в заложники сотрудников и ранила одного из огнестрельного оружия? Если эта дамочка не террористка, то кто она тогда, может, объяснишь? — полковник Судаков злился все больше и сверлил Пилюгина яростным взглядом. — Несчастная женщина, у которой умер в тюрьме муж… — медленно заговорил майор. — А попал он туда из-за негодяя, чья собака сделала калекой его малолетнего сына — откусила ему кисть руки. Муж хотел отомстить… В общем, эта женщина осталась теперь одна с сыном-калекой. Я с ней разговаривал — она глубоко раскаивается в том, что натворила, и если ее выпустить под подписку, никакой беды не будет. — Когда это ты с ней поговорить успел? — спросил полковник. — Сегодня утром. — Зачем ты с ней разговаривал? Разве тебе поручено вести следствие? — стараясь быть спокойным, продолжал спрашивать полковник. — А что тут такого? Она меня застрелить хотела, я и хотел узнать: почему, за что? В конце концов, на роль основной жертвы она намечала меня, вот и хотелось выяснить… — Выяснил? — едко улыбнулся полковник. — Ну, не совсем… Но для меня ясно — она несчастный человек, у которого может рухнуть вся оставшаяся жизнь. И убить меня она хотела не со зла, а от отчаяния — любила мужа и считала меня виноватым во всех бедах. Это очень порядочный человек, Олег Андреевич, я ведь не салага и в людях разбираюсь… |