Онлайн книга «Комната»
|
Ма прижимает ко рту руку. Я кричу от боли. — Ой, — говорит она. — Ой, Джек, ой, Джек, я так…. — Что случилось? — В двери появляется голова доктора Клея. — Все уже собрались, ждут только вас. Я кричу так громко, как никогда еще не кричал, и держусь за свою разбитую голову. — Боюсь, что сегодня не получится, — говорит Ма, гладя меня по мокрому лицу. — Давайте тогда отложим запись, — предлагает доктор Клей, подходя поближе. — Нет, откладывать нельзя — ведь нам надо создать фонд для обучения Джека в колледже. Доктор кривит рот: — Мы уже обсуждали с вами, достаточно ли такого повода… — Я не хочу учиться в колледже, — говорю я. — Я хочу сняться на телевидении вместе с вами. Ма вздыхает: — Придется изменить наши планы. Мы возьмем тебя с собой, но только при условии, что ты будешь сидеть совершенно тихо и не издашь ни звука, согласен? — Согласен. — Ни единого звука. Доктор Клей спрашивает Ма: — Вы думаете, это хорошая идея? Но я быстро надеваю свои ботинки, хотя голова у меня все еще кружится. Офис доктора Клея трудно узнать — повсюду люди, лампы и аппараты. Ма сажает меня на стул в углу, целует в разбитую голову и что-то шепчет, но я не слышу ее слов. Она подходит к большому креслу, и какой-то мужчина прикрепляет к ее жакету маленького черного жучка. Потом к ней подходит женщина с коробочкой красок и начинает раскрашивать ее лицо. Я вижу нашего адвоката Морриса, который читает какие-то листки. — Мы должны будем посмотреть весь отснятый материал, а также то, что будет вырезано, — говорит он кому-то. Моррис с удивлением смотрит на меня, а потом шевелит пальцами. — Люди! — громко произносит он. — Оторвитесь на минуту! Мальчик тоже здесь, но снимать его нельзя — ни на видео, ни на фото для прессы, ни на личные фотоаппараты. Словом, никаких снимков, понятно? Тут все поворачиваются ко мне, и я закрываю глаза. Когда же я открываю их, то вижу, что какая-то женщина со взбитыми волосами пожимает руку Ма. Ой, да это же ведущая ток-шоу, которая ездит в красной карете! Только сегодня кареты у нее нет. Я никогда до этого не видел живьем человека, которого показывают по телевизору. Как бы мне хотелось, чтобы это была Дора! — В качестве заставки мы дадим название вашего шоу на фоне снимка сарая с самолета, — говорит ей какой-то мужчина, — потом — лицо героини крупным планом, а за ним — еще два кадра. Женщина со взбитыми волосами широко улыбается мне. Все вокруг непрерывно ходят и разговаривают, и я снова закрываю глаза и зажимаю уши, как советовал мне делать доктор Клей, когда шум станет уж совершенно невыносимым. Кто-то считает: — Пять, четыре, три, два, один… Неужели сейчас взлетит ракета? Женщина со взбитыми волосами произносит особым голосом, сложив руки, как на молитве: — Разрешите мне сначала выразить вам свою благодарность и благодарность всех наших зрителей за то, что вы согласились встретиться с нами, хотя прошло всего шесть дней после вашего освобождения. За то, что вы отказались от дальнейшего молчания. Ма сдержанно улыбается. — Не могли бы вы начать нашу передачу с ответа на вопрос: чего вам больше всего не хватало в течение семи лет заключения? Помимо семьи, конечно. — Зубного врача, — быстро отвечает Ма. — Это меня Бог наказал, поскольку раньше я терпеть не могла чистить зубы! — После освобождения вы оказались в совершенно новом мире. Глобальный экологический кризис, новый президент… — Мы смотрели церемонию его вступления в должность по телевизору, — перебивает ее Ма. — Да, но мир так сильно изменился. Ма пожимает плечами: — Мне не кажется, что все изменилось совершенно радикально. Правда, я по-настоящему еще не выходила за пределы клиники, только вот съездила к зубному врачу. Ведущая улыбается, словно Ма пошутила. — Да, все кажется другим, но это потому, что я и сама изменилась. — Вы стали сильнее от ударов судьбы? Я потираю голову в том месте, где ударился об стол. Ма кривится: — До этого я была самой обыкновенной девчонкой. Знаете, я даже не была вегетарианкой. И еще не миновала этап варварства. — А теперь вы — необыкновенная молодая женщина с удивительной судьбой, и мы гордимся тем, что вы, что нам… — Ведущая смотрит в сторону, на одного из мужчин с камерой. — Давай по новой. — Она снова смотрит на Ма и произносит своим особым голосом: — И мы гордимся, что вы пришли именно на наше шоу. А теперь расскажите нашим зрителям, которые озабочены… э… которым интересно узнать, не возник ли у вас так называемый стокгольмский синдром, иными словами, не попали ли вы в какой-то степени в эмоциональную зависимость от человека, который вас украл? Ма отрицательно трясет головой: — Да я его просто ненавидела. Ведущая кивает. — Я лупила его ногами и кричала. Один раз я даже ударила его по голове крышкой от унитаза. Я перестала мыться и долгое время отказывалась разговаривать с ним. — А все это было до или после случившейся с вами трагедии — рождения мертвого ребенка? Ма зажимает себе рот рукой. Но тут вмешивается Моррис, который перелистывает страницы: — У нас было условие — эту тему не затрагивать… — Мы не будем вдаваться в подробности, — отвечает ведущая, — но это — необходимое условие для восстановления последовательности событий… — Нет, вы должны придерживаться условий контракта, — возражает Моррис. Руки Ма сильно дрожат, и, чтобы этого не было видно, она засовывает их себе под ноги. Она совсем не смотрит на меня — неужели забыла, что я здесь? Я про себя разговариваю с ней, но она не слышит. — Поверьте мне, — говорит ведущая, обращаясь к Ма, — мы просто хотим помочь вам рассказать вашу историю людям. — Она смотрит в бумаги, лежащие у нее на коленях. — Итак, вы обнаружили, что во второй раз беременны, находясь в клетке, где вы уже потеряли два года своей бесценной молодости. Наверное, вы почувствовали, что обстоятельства вынуждают вас смириться с… Ма перебивает ее: — Нет, я почувствовала себя свободной. — Свободной?! Как это мило! Ма кривит рот: — Мне ведь даже не с кем было поговорить. Знаете, в восемнадцать лет я сделала аборт, и никогда потом об этом не пожалела. Так и тут тоже. У женщины со взбитыми волосами слегка приоткрывается рот. Потом она кидает взгляд на свои записи и снова обращается к Ма: |