Книга Нефертари. Царица египетская, страница 39 – Мишель Моран

— Что это значит? — промолвил Рамсес.

— Государь, — начал Рахотеп, — ты знаешь, почему мы здесь собрались.

— За моей спиной? — Рамсес посмотрел на Ашу.

— Народ против Нефертари, — веско сказала Хенуттауи. — Как я и предупреждала.

— А кто правит страной? — гневно спросил Рамсес. — Народ или я?

— Когда ты женился на Исет, — быстро продолжала Хенуттауи, — народ не возмущался. Тогда никто не кричал «царица-еретичка».

— Исет по городу не водили, — парировала Уосерит. — А для Нефертари ты настояла на процессии.

Хенуттауи повернулась к сестре и стала похожа на львицу, нападающую на свою товарку.

— По-твоему, все подстроила я?

— Не знаю, — спокойно ответила Уосерит. — Сколько ценностей, пожертвованных храму, пришлось тебе продать, чтобы подкупить людей?

Вперед шагнул Пасер.

— Дайте народу время. Ведь люди не видели царевну в тронном зале. Она мудра и справедлива.

Хенуттауи ласково улыбнулась, и я поняла: сейчас скажет какую-нибудь колкость.

— Советник Пасер что угодно скажет, лишь бы угодить моей сестре! — едко произнесла жрица. — Прислушайтесь же к голосу разума!

Я положила ладонь на руку Рамсеса и кивнула.

— Это верно.

Все, потрясенные, повернулись ко мне. Даже Уосерит смотрела на меня с каким-то странным выражением. Но я подумала о той ненависти, с которой столкнулась на улицах города. Даже если Хенуттауи заплатила женщинам, они и так уже были достаточно злы, раз посмели поднять голос против фараона.

— Вспомните, что случилось при Эхнатоне, — сказала я.

— С выбором главной супруги следует подождать, — заявил Рахотеп. — В этом нет беды.

— Сколько подождать? — спросил Рамсес.

Полководец Анхури, отец Аши, выступил вперед.

— Если фараон не выберет главную жену, кто будет сидеть рядом с ним в тронном зале? Кто будет принимать просителей?

— Поставим два трона — с двух сторон от царского, — предложил Рахотеп.

Советники недовольно загомонили.

— Два трона рядом с царским? — воскликнула Уосерит. — И у обеих супруг простые диадемы сешед?

— Народ и так разгневается, увидев меня рядом с Рамсесом, — скрепя сердце сказала я.

Взгляда Уосерит я избегала.

Хенуттауи тут же воспользовалась преимуществом.

— Дай себе время подумать, Рамсес. Пусть в тронном зале будет три трона. Пусть каждая из твоих супруг принимает просителей.

— Тогда кого считать наследниками фараона? — спросила Уосерит. — Детей Исет или детей Нефертари?

— Детей Нефертари, — твердо ответил Рамсес.

— Если народ ее примет, — вставила Хенуттауи.

Рамсес посмотрел на меня. Я не возражала.

— Подождем, — решил он. — При дворе и так всем понятно, из кого выйдет настоящая царица.

— Ты все делала правильно, — спокойно сказала Мерит.

Служанки наполнили для меня ванну теплой водой и удалились. Я села в воду и обхватила руками колени.

— Видела бы ты сегодня людей, — прошептала я.

— Я видела, госпожа. Все не так уж страшно.

— Их лица были полны такой ненависти…

На глазах у меня выступили слезы.

В дверь коротко постучали — так обычно стучат слуги.

— Можно войти, — сказала я, не оглядываясь, и продолжила: — Даже Пасер хорошо ко мне относится только благодаря Уосерит; ты это знаешь не хуже меня.

— Ты себя недооцениваешь.

Мы с Мерит обернулись: в темном дверном проеме стояла Уосерит.

— Пасер вряд ли захотел бы видеть на троне такую глупую женщину, как Исет, даже не будь он в меня влюблен.

Глядя на изумленное лицо Мерит, жрица рассмеялась.

— Это давно не тайна.

Я вышла из воды и, завернувшись в простыню, подошла к жаровне.

— Нефертари спрашивала, почему я помогаю ей стать старшей женой. — Уосерит уселась в самое большое кресло. — Я делаю это не только для нее, но и для себя. Я не просто боюсь, что Хенуттауи станет самой богатой в Фивах, я еще опасаюсь, что из ревности она способна на все.

— Из-за чего ей ревновать? — удивилась Мерит.

— Из-за того, что меня первой захотели взять в жены.

— Пасер? — догадалась я.

Жрица кивнула.

— Он попросил моего отца отдать меня ему в жены. Нам было по семнадцать лет, и мы вместе учились в эддубе. Его тогда уже прочили в советники. Хенуттауи узнала, что он собирается на мне жениться, и пришла в ярость. Ее руки добивались сотни, но она не могла вынести, что кто-то есть и у меня. Хенуттауи пошла к отцу, упросила не позорить ее, выдавая замуж младшую сестру прежде старшей. Он спросил, есть ли у нее кто-нибудь на примете, и она назвала Па-сера!

— Она же могла выйти за кого угодно! — воскликнула я. — Даже за иноземного царевича.

— Египет не выдает своих царевен за чужестранцев, — напомнила Мерит.

— Ну так за сына сановника или богатого купца. Или за царевича, который согласился бы поселиться в Египте.

— Это верно. Моя сестра была очень красива — как и теперь. Когда Хенуттауи сказала, что хочет выйти за Пасера, мой отец позвал его и спросил, кого выбирает он.

— Пасер выбрал тебя!

— Да. Он сказал об этом фараону, а Хенуттауи поклялась, что вообще не выйдет замуж.

— Значит, тебе тоже нельзя?

Мерит зацокала языком.

— Как жестоко!

— Если Исет станет главной супругой, то Хенуттауи не оставит нам с Пасером никакой надежды. А если это будешь ты, тогда можно рискнуть…

От прямоты Уосерит меня передернуло. Я — словно фигурка для игры в сенет, которую она натерла до блеска и двигает по доске так, как нужно ей. Мои переживания отразились на лице, и Уосерит сказала:

— Если бы ты мне не нравилась, я ни за какие блага не предложила бы Рамсесу сделать тебя главной женой. Есть вещи гораздо важнее того, выйду я замуж или нет: мир в стране, мудрая царица на троне. Ты получишь то, чего хочешь; быть может, и мои желания исполнятся. Если мы сумеем помочь друг другу…

— Но твой отец умер, — возразила я. — Отчего бы тебе теперь не выйти замуж?

— И уйти из храма? Зачем? Ведь если главной женой выберут Исет и мы с Пасером поженимся, что с ним будет, когда не станет моего брата?

— Хенуттауи и Исет удалят его от двора, и он все потеряет.

Уосерит кивнула.

— Почему ты раньше об этом не рассказывала?