Онлайн книга «Петербургский ковчег»
|
Он сказал: — Сегодня я сам провожу вас. Я шел по коридору и вспомнил, что нам по пути... Идемте же... Милодора безропотно пошла за Карнизовым. Дурной сон совершенно измотал ее. Силы почти покинули Милодору, и пришло равнодушие. Поручик, не дойдя до номера второго, распахнул дверь номера третьего. Сделал Милодоре приглашающий жест и вошел в номер только за ней. Здесь был накрыт широкий стол. Стояли бутылки мадеры с высокими горлышками, залитыми сургучом, высились в хрустальных вазах фрукты, на серебряных блюдах красовались румяные пироги, запеченный поросенок, рыба под хреном, жареные цыплята; в глубокой чаше — рис с черносливом; тут — салаты; там — нарезанные колбасы; в дубовом ведерке, как водится, — квас, а в хрустальных кувшинах — меды и сбитни... На все это благоухающее неожиданное великолепие Милодора смотрела с изумлением, не веря зрению. На стенах номера были развешаны картины — | сплошь гастрономические сюжеты. За чисто вымытым окном виднелся уютный ухоженный скверик — несколько молоденьких деревьев и кусты. Стояли вокруг стола мягкие стулья, обтянутые розовым шелком, а возле изразцовой печи висело большое зеркало в раме красного дерева. Мучаясь сомнением, наяву ли все это видит, Милодора оглянулась на Карнизова. Тот придал лицу выражение удивления и даже некоторой растерянности. Милодора устремилась было к зеркалу, но поручик перехватил ее за локоть (пожалуй, хорошо, что Милодора не успела дойти до зеркала и увидеть свое отражение; то, что она увидела бы, — какая она стала, — не прибавило бы ей настроения и бодрости). Карнизов сказал: — Я, кажется, ошибся, сударыня. Мы с вами вошли не в тот номер... У нашего начальника именины, видите ли... И он вывел Милодору в коридор. А у нее кружилась голова, и была Милодора бледна, вокруг глаз залегли тени — в полутемном коридоре это было особенно заметно. Невдалеке прохаживался по коридору солдат с обнаженной саблей. Это был тот — седоусый, мрачный... У Милодоры вдруг зашумело в ушах, и слабость едва не подкосила ноги. Милодора оперлась рукой о стену. — Вам дурно, сударыня? — поручик открывал в это время дверь номера второго. — Ничего! Это бывает иногда с нашими... э-э... постояльцами... Сейчас, сейчас... Поручик был так любезен, что поддержал Милодору. В номере усадил ее на стул, а сам занял свое обычное место. И мгновенно преобразился: любезность бесследно исчезла с лица... Теперь на Милодору смотрела хищная птица. — Вы, надеюсь, понимаете, сударыня, что я не ошибся только что номером. Я просто показал, насколько мог бы быть гостеприимен с вами, пойди вы мне навстречу... Я мог бы разрешить вам регулярные прогулки, хотя бы в этом сквере, — он оглянулся на окно, — или мы с вами погуляли бы в Летнем саду — там такие фонтаны сейчас, такие чудные дорожки, посыпанные песком!., мог бы приглашать к вам время от времени священника для возвышенных бесед, мог бы даже свозить вас в оперу, так вами любимую... — Понимаю... — едва пошевелила Милодора бледными губами. — Вы ни дьявола не понимаете, — сузил глаза Карнизов. — Вы ни в грош не ставите свою жизнь. А между тем еще месяц-два — и вас вывезут отсюда на кладбище. Милодора закрыла глаза, будто пыталась справиться со слезами: — Моя жизнь с самого начала как-то не удалась... — Самое время переломить неудавшееся, — со значительным видом заметил поручик. — Ах, если б это было в моих силах, а не в силах Божьих! — Это в ваших силах, сударыня. Вам следует только сделать чистосердечное признание. Черное назвать черным... И мы возвращаемся в номер третий, где вам представится возможность попировать наконец, отведать изысканных блюд, насладиться горьковатым виноградно-медовым привкусом мадеры? Что за чудо это вино!... С каждой каплей его к вам приходят силы... А жизнь коротка, знаете ли, и так мало в ней приятного... Зачем же еще сокращать ее, зачем отказывать себе в простых удовольствиях? Ради чего?... Вопрос этот надолго завис в воздухе, поскольку Милодора предпочла не отвечать. Карнизов опять достал из стола свои листочки. — Вам даже и не много придется говорить. Все уже сказано, ибо все состоявшие в вашем тайном обществе взяты под стражу. Все сознались, и многие раскаявшиеся даже отпущены на свободу... — поручик взглянул на Милодору ободряюще. — Ну же!... Решайтесь, наконец... Для полноты картины не хватает только ваших признаний. Поверьте, дражайшая, признание — скорее в ваших интересах, чем в моих как человека, несущего службу в данном месте... — Если вам все известно, то я не понимаю, чего же вы хотите от меня... — Милодоре было дурно, она чувствовала озноб. — Вам же уже показали на черное... Карнизов раздраженно блеснул глазами; он понимал, что разговор их опять пошел по старому кругу. Но выдержка опытного сыскных дел мастера взяла верх. — Кое-что требует уточнения, прояснения. Всегда разумнее взглянуть на дело с нескольких сторон — к примеру, глазами не одного человека. Милодора кивнула. Поручик счел это хорошим знаком и заметно воодушевился. — Итак... В моих бумагах содержится много сведений о графе Н. В частности одним из ваших... заявлено, что граф был по существу вдохновителем сего тайного общества, а вовсе не вы. Разве не справедливо было бы, чтобы вместо вас в казематах погостил граф? Милодора внимательно слушала и молчала. Не дождавшись ответа, Карнизов продолжал: — Вы были только... как бы это точнее выразиться... приятным обрамлением этого общества; если хотите, приманкой для таких офицериков, как Остероде, для таких господинчиков, как Остронегин... Вы — мягкая подушечка для головы, считающей себя разумной, но очень вредной для России, поверьте. В минуту опасности где эта умная голова? А подушечка где? Втоптана в грязь... — Что же вы хотите от меня? — упорствовала | Милодора. — Дело в том, что вы были близки с графом, как никакая другая из женщин после смерти его жены. И он наверняка посвящал вас в некоторые свои мысли, мечты... Не мог не посвящать — должны же вы были говорить о чем-то. Я хочу, чтобы вы, в свою очередь, посвятили в эти мысли меня. Только и всего... Неужели вам не обидно, что вы здесь — дорогая подушечка в грязи, — а он там — красуется в салонах и ведет беседы с другими дамами?... И, возможно, подыскивает вам замену. Милодора устало прикрыла глаза: — О чем мы беседовали? Бывало о литературе... — Так, так... — поручик, оживившись, начал писать. — Но главное — граф вводил меня в свет... Многих это, кажется, задевало... — Продолжайте, продолжайте... Он вас с кем-то знакомил? — перо Карнизова безбожно скрипело. |