Онлайн книга «Повесть о плуте и монахе»
– Далеко держите путь, православные? Ему отвечали богомольцы: – С самой Печерской Лавры Киевской до Москвы. И позвякивали привязанными кружками, словно колокольцами. Плут не спускал глаз с их мешков и глотал слюнку. Вовсе свело живот у парня. Наконец остановились богомольцы на привал и пригласили прибившихся. Алешка доставал уже из-за голенища ложку и, ее облизав, приготовился. Старшой среди богомольцев сказал: – Возблагодарим Господа перед трапезой. Опустились все тогда на снег и принялись горячо молиться. Встал на колени и плут. Шептал он с досадой: – Чтоб было вам пусто! Мало самого Господа, так принялись и за Сына Его, а потом и за Богородицу! Как только не наскучили Матери Божией заунывные эти причитания? Ей-ей, будь я на месте святых – давно бы сбежал от подобного воя. Сам же не терял надежды пообедать. Кончили странники молиться и, усевшись кружком, принялись мешки развязывать. С нетерпением плут готовился приступить к трапезе. Однако доставали они четки да молитвенники, и так старшой приказывал: – А теперь отведаем, братья, сестры, сладкой пищи духовной! Взялись паломники петь хором, плут же, удивившись терпению их желудков, спрашивал одного: – Когда же благословят нас на насыщение? Тот удивился: – Неужели ты, брат, уже не насытился? Встали они и пошли, пообедав молитвами. Когда к вечеру показались монастырские стены, плут ног под собой не чуял. Оказавшись в трапезной, готовился отведать монашьей еды и спрашивал, принюхиваясь: – Не поднесут нам, убогим, хотя бы хлеба с рыбой, не нальют стаканчик доброго вина? Ведь слышал я, сам Господь не прочь был отведать рыбы, из воды же сам создавал для себя и других веселье! Тогда принесли им пустой каши и поставили рядом с каждым кружку воды. Паломники с благодарностью принялись хлебать пустую кашу. Алешка горевал, засматриваясь в кружку с водой: – Вот, поистине, хотел бы сейчас хоть немного побыть рядом с Христом! Взялся было за кашу – но тут же выплюнул и воскликнул с досадой: – Лучше слышать всю ночь пение своего брюха, чем насытиться такой бурдой! Не перепутали гостеприимные монахи, не принесли нам то, чем кормят своих свиней? Да и свиньи не будут есть такое! Посмотрим, что будет у них с крышей. Отвели паломников после трапезы в холодные палаты, где лежали доски да сено, и оставили на ночь. Благодарили хозяев странники и улеглись, как ни в чем не бывало. Плут, всю ночь мучаясь на досках, прислушиваясь к недовольству живота, приговаривал: – Хорошо, что еще Сивку накормили сеном, под крышу поставили – то-то не протянет копыта. И поклялся, вовсе замерзнув: – Ноги моей не будет больше в Божиих местах. Буду хорониться от странничков. Запомнил я их щедрость. Ах, не славно ли сейчас оказаться в теплом трактире? Не славно похлебать снетков, заедая киселем, и знать, что поднесут тебе не воды, а водочки? Не славно посапывать на перине рядом с лебедушкой? Странники между тем храпели и посвистывали. Слушал плут их храп с черной завистью. И твердил, стуча зубами: – Все сделали служители Божии, чтоб я, грешный, теперь от любой рясы шарахался. Упаси меня Господь от щедрот слуг Твоих! Вот уж, поистине, славно отужинал, славно погрелся! 8 И, добравшись до самой Москвы, загулял. На Тверской возле трактира увидел плут множество нищих, которые канючили заунывными голосами, спрашивая копеечек, показывая горбы да бельма, суя костыли и палки; были среди них старухи и вовсе малые ребятишки. От церквей и кладбищ под вечер потянулись они сюда выпрашивать подаяние. Подбоченившись, подмигивал нищим Алешка: – Страдаете ли, убогие? Завыл, заголосил ему хор: – Страдаем, касатик! Извелись, милый! – А много средь вас больных, увечных? – спрашивал. – Да почитай все, батюшка! Сказал выглянувший трактирщик: – Гнать вас надо в церкви, в богадельни. Знатные попы мастера на утешительные проповеди! Вылечат вас молитвами! Алешка ему отвечал: – Зачем? Вот перед тобой первейший лекарь! И достав пригоршню денег, швырнул в дрожащую кучу. Поднялась великая свалка. Лишь одна старуха, не исцелившись, отползла от кучи-малы и плакала. – Эка! – заметил Алешка. – Видно, не на всех действует мое лекарство. И протягивал деньги: – На-ко тебе, бабушка, найди себе на них другого лекаря! К выздоровевшим оборачиваясь, молвил: – А теперь, господа нищие, милости прошу на мой пир, поистине царский, будут там утка да гуска, будут и танцы под закуску. Заплатив онемевшему трактирщику, повел за собой скулящее и урчащее голодными животами братство в трактир. Там же, рассадив нищих за столами, потребовал блинов да кулебяк, да жаркое в подливках. И несли им кур и баранину. И насыщались они, обсасывая кости так, что стоял один лишь свист, и отрыгивали сытно, вылезали глаза уже у многих, но ели через силу. Прознав о таком угощении, стекались к трактиру со всей округи их собратья. Вовсе сбились с ног половые. Плут же орал, восседая посреди обжор: – Здесь вам и залы, здесь и генералы, господа нищие! Кто ни разу не бывал на царском пиру, уминай балыки и икру! Нищие разбрелись по всему трактиру и совали носы даже на кухню, торопя поваров. Те, не зная, что и делать, выскребали им из котлов оставшуюся кашу и давали вылизывать мясную подливку. – Ах, танцуйте, господа нищие! – приговаривал Алешка, видя, как все больше в трактир набирается всякого сброда. Между тем, расхватали убогие под шумок скатерти и полотенца себе на портянки. На улице перед дверьми толпились несчастливцы, которые не успели попасть на пир, и с проклятиями стучали по окнам, грозясь их выбить, – хозяин был ни жив, ни мертв. Взялись музыканты за плясовую. Веселились убогие – успели они уже приложиться в трактирном погребке к мадере, и появились на столах бутыли с водкой. На улице же перед дверьми разгоралась драка – шли в ход палки да ножи. Плуту горя было мало: – Ах, господа нищие! Ваши лохмотья – не платья ли диковинные, а вши, по вам ползающие, чем не драгоценности? Привыкли ваши босые ноги к снегу да глине – отчего не привыкнуть им к досчатым полам? И огромную кружку надел на голову пьяной старухи. – А вот вам и царица ваша, ибо какой бал без царицы? Музыканты налегали на гармоники и бубны. Привлеченные дракой у входа, набежали городовые и заработали плетьми, да так, что сразу все согрелись. Поднялся вой, полетели разбитые стекла и, спасаясь, посыпались нищие в разные стороны с бала, точно тараканы. Алешка умилялся вслед им, скоро бегущим: |