Онлайн книга «Убитая пирамида»
|
С каждым годом встреча с Хеопсом и соприкосновение с золотом бессмертия переживались царем все более глубоко. Царствование над Египтом было делом захватывающим и возвышенным, но вместе с тем изнурительным; обряды давали фараону необходимую энергию. Рамсес медленно прошел по большой галерее и проник в зал, где покоился саркофаг; он еще не знал, что жизненный центр страны превратился в пустую, бесплодную преисподнюю. * * * В гавани был праздничный день; суда украсились цветами, пиво лилось рекой, матросы плясали с веселыми девицами, бродячие музыканты развлекали многочисленную толпу. Погуляв с собакой, Пазаир собрался пойти домой, подальше от шума, как вдруг его окликнул знакомый голос: – Судья Пазаир! Вы уже уходите? Из толпы зевак вынырнуло тяжелое квадратное лицо Денеса, окаймленное узкой седой бородой. Судовладелец растолкал соседей и пробрался к судье. – Какой замечательный день! Все веселятся, отбросив заботы. – Я не люблю шума. – Вы слишком серьезны для своего возраста. – Характер не переделаешь. – О, жизнь сама об этом позаботится. – У вас хорошее настроение. – Дела идут хорошо, товары доставляются вовремя, люди подчиняются с полуслова – на что же мне жаловаться? – Кажется, вы не держите на меня зла. – Вы исполнили свой долг, зачем мне обижаться? Кроме того, есть хорошая новость. – Какая? – По случаю нынешнего праздника многие незначительные приговоры были отменены дворцом. Древний, отчасти позабытый, мемфисский обычай. Мне повезло, я оказался одним из счастливцев. Пазаир побледнел. Он с трудом сдерживал гнев. – Как вам это удалось? – Я же сказал: праздник, просто праздник! В обвинительном заключении вы не потрудились упомянуть, что мой случай не подлежит столь милосердному пересмотру. Мы с женой считаем, что вы были правы и преподали нам хороший урок; мы его обязательно учтем. – Вы искренне говорите? – Конечно. Извините, меня ждут. Пазаир проявил нетерпение и тщеславие; ему так хотелось поскорее восстановить справедливость, что он пренебрег формальностями. Сокрушаясь, он двинулся дальше, но путь ему преградил военный парад, которым командовал ликующий полководец Ашер. * * * – Я вызвал вас, судья Пазаир, чтобы рассказать о результатах моего расследования. Монтумес держался уверенно. – Мумия – это тело молодого новобранца, убитого в Азии в ходе одного столкновения; он был поражен стрелой и умер на месте. Из-за сходства имен его дело перепутали с делом начальника стражи сфинкса. Писцы, допустившие эту ошибку, пытаются доказать свою невиновность. Оказывается, никто и не думал вводить нас в заблуждение. Мы вообразили заговор, а на самом деле здесь просто административная оплошность. Не верите? Зря. Я проверил каждый пункт. – Я не подвергаю ваши слова сомнению. – Очень рад. – Тем не менее начальник стражи исчез. – Странно, согласен; может быть, он скрывается от армейских властей? – Два ветерана, служившие под его началом, погибли в результате несчастного случая. Пазаир особенно упирал на эти слова. Монтумес почесал голову. – А что в этом подозрительного? – Об этом знали бы военные, да и вас бы обязательно предупредили. – Нет. Подобные происшествия меня не касаются. Судья пытался припереть верховного стража к стенке. По словам Кема, последний был способен затеять все это дело для того, чтобы основательно почистить ряды собственной администрации, поскольку кое-кто из чиновников стал позволять себе критиковать его методы. – По-моему, мы все слишком усложняем. Перед нами просто досадное стечение обстоятельств. – Два ветерана и жена начальника стражи мертвы, сам он пропал – таковы факты. Не могли бы вы попросить армейское начальство проинформировать вас о… несчастном случае? Монтумес сосредоточил взгляд на кончике кисточки. – Подобный шаг расценили бы как неуместный. Армия не слишком жалует стражу, и потом… – Я займусь этим сам. Двое мужчин холодно распрощались. * * * – Полководец Ашер только что получил задание и отправился за пределы страны, – сообщил судье Пазаиру войсковой писарь. – А когда он вернется? – Военная тайна. – К кому я могу обратиться в его отсутствие, чтобы получить сведения о несчастном случае, недавно произошедшем возле большого сфинкса? – Наверное, я могу вам помочь. Ах да, чуть не забыл! Полководец Ашер оставил мне документ, который я как раз должен был вам переправить. Раз уж вы здесь, я вручу его вам лично. Пазаир снял льняную веревочку, которой был перевязан свиток. Папирус содержал рассказ о прискорбном происшествии, случившемся во время обычной проверки и повлекшем за собой кончину начальника стражи сфинкса в Гизе и его четверых подчиненных. Пять воинов-ветеранов поднялись на голову гигантской статуи, чтобы удостовериться в хорошем состоянии камня и выявить возможный ущерб, нанесенный песчаной бурей. Один из них по неловкости поскользнулся и упал, потянув за собой товарищей. Ветераны были похоронены в родных селениях, двое в Дельте, двое на Юге. Тело начальника стражи, учитывая почетный характер должности, помещено в одну из войсковых часовен, где будет подвергнуто длительной и тщательной мумификации. По возвращении из Азии полководец Ашер будет лично руководить погребением. Пазаир расписался, подтвердив получение документа. – Остались ли еще какие-нибудь формальности? – спросил писец. – Нет, спасибо. * * * Пазаир жалел, что принял приглашение Сути. Перед тем как отправиться в поход, его друг решил отметить это событие в самой знаменитой пивной Мемфиса. Судья все время думал о Нефрет, ее светлое лицо озаряло его сны и мысли. Затесавшись среди зевак, пребывавших в полном восторге от происходящего, Пазаир не проявлял ни малейшего интереса к обнаженным танцовщицам – молодым, прекрасно сложенным и гибким нубийкам. Гости восседали на мягких подушках, перед ними стояли кувшины с вином и пивом. – Малышек трогать нельзя, – радостно сообщил Сути, – они танцуют, чтобы нас подогреть. Не волнуйся, Пазаир, у хозяйки есть отличное противозачаточное средство из растертых шипов акации, меда и фиников. Каждому было известно, что шипы акации содержат молочную кислоту, лишающую сперму оплодотворяющей силы. С самых юных лет молодые люди прибегали к этому простому средству, позволявшему беззаботно предаваться любовным утехам. |