Онлайн книга «Не позвать ли нам Дживса?»
|
Билл рухнул в кресло и отер со лба одинокую каплю пота. Такого оборота дел он не предвидел. И теперь перед лицом неожиданной опасности у него словно размякли кости. – А, черт! Об этом я и не подумал. Теперь он узнает имя владельца и явится сюда. – Да, милорд, такое предположение вполне правдоподобно. – Вот дьявольщина, Дживс! – Да, милорд. Билл снова провел по лбу платком: – Ну и что же мне тогда делать? – Я бы порекомендовал равнодушие и полнейшее непонимание, о чем идет речь. – С эдаким легким смешком? – Вот именно, милорд. Билл попробовал издать легкий смешок. – Как на ваш слух, Дживс? – Не слишком удачно, милорд. – Больше похоже на предсмертный хрип, а? – Да, милорд. – Придется разок прорепетировать. – Не один раз, милорд. Тут нужна убедительность. Билл сердито пнул скамеечку: – Откуда я вам возьму убедительность, когда у меня нервы в таком состоянии? – Вполне понимаю ваши чувства, милорд. – Да я весь дрожу. Вы видели когда-нибудь бланманже под штормовым ветром? – Нет, милорд, мне не случалось наблюдать такого природного явления. – Оно трясется. Вот и я тоже. – Вполне естественно, что после такого испытания вы несколько перевозбуждены. – Вот именно что испытания. Мало того, что грозила ужасная опасность, но еще пришлось так позорно улепетывать. – Я бы не назвал наши действия улепетыванием, милорд. Правильнее сказать – стратегический отход. Это общепризнанный военный маневр, его использовали все великие тактики прошлого, когда того требовала обстановка. Не сомневаюсь, что и генерал Эйзенхауэр прибегал к нему при случае. – Но только за ним наверняка не гнался с пеной у рта взбесившийся игрок в тотализатор и не орал во всю глотку: «Держи мошенника!» – Возможно что нет, милорд. Билл погрузился в грустные думы. – Это слово, «мошенник», его особенно неприятно было слышать. – Я вполне вас понимаю, милорд. Оно вызывает возражения как недопустимое, несущественное и не идущее к делу, говоря словами юристов. Ведь ваше сиятельство по пути домой неоднократно высказывались в том смысле, что намерены вернуть деньги тому господину. – Ну разумеется, намерен. Тут и спорить не о чем. Естественно, возмещу все, до последнего пенни. Ноблес… как это говорится, Дживс? – Оближ, милорд. – Вот именно. На карту поставлена честь Рочестеров. Но мне нужно время, черт подери, чтобы сколотить такую сумму: три тысячи фунтов, два шиллинга и шесть пенсов. – Три тысячи пять фунтов, два шиллинга и шесть пенсов, милорд. Вы забываете изначальные пять фунтов, поставленные тем господином. – Верно. Из головы вылетело. Вы сунули его пятерку в карман брюк, и мы так с нею и уехали. – Совершенно верно, милорд. Итого – общая сумма вашей задолженности капитану Биггару… – Это его так зовут? – Да, милорд. Капитан К. Дж. Брабазон-Биггар, клуб «Объединенные путешественники», Нортумберланд-авеню, Лондон, W. C. 2. Как секретарь вашего сиятельства, я записал его фамилию и адрес на билете, который сейчас находится у него. А согласно корешку, который он предъявил и я в качестве вашего секретаря у него принял, ему от вас следует получить три тысячи пять фунтов, два шиллинга и шесть пенсов. – О Господи! – Да, милорд. Сумма значительная. Немало бедняков были бы рады трем тысячам пяти фунтам, двум шиллингам и шести пенсам. Билл поморщился: – Я был бы вам признателен, Дживс, если бы вы нашли возможным как-то обойтись без повторения этих цифр. – Хорошо, милорд. – Они уже намалеваны на моем сердце разноцветными красками. – Конечно, милорд. – Кто это говорил, что когда он – или это была она? – умрет, у него – или у нее – на сердце окажется записано какое-то слово? – Королева Мария Шотландская, милорд, предшественница великой королевы Елизаветы Тюдор. Слово было – «Кале», а все замечание должно было означать ее горе в связи с утратой этого города. – Ну так вот, когда я умру – что произойдет очень скоро, если я и дальше буду себя чувствовать так, как сейчас, – взрежьте мою грудную клетку, Дживс… – Как прикажете, милорд. – …и готов спорить на два шиллинга, вы найдете, что на моем сердце запечатлены слова: «Три тысячи пять фунтов, два шиллинга и шестипенсовик». Билл встал и нервно прошелся по комнате. – Каким образом можно наскрести такую сумму, Дживс? – Тут потребуется серьезная и длительная экономия, милорд. – Еще бы. На долгие годы. – А капитан Биггар производит впечатление человека довольно нетерпеливого. – Это я и без вас заметил. – Да, милорд. – Давайте сосредоточимся на настоящем моменте. – Хорошо, милорд. Будем помнить, что жизнь человеческая вся умещается в краткой текущей минуте, а что до остального, то прошлое ушло, а будущего еще не существует. – Как вы сказали? – Это Марк Аврелий, милорд. – Ах, да? А я говорю, давайте сосредоточимся на том, что будет, если этот господин Биггар вдруг прикатит сюда. Он меня узнает, как вы думаете? – Я склонен думать, что нет, милорд. Усы и нашлепка на глазу обеспечивали вполне надежную маскировку. Ведь за прошедшие несколько месяцев мы имели дело со многими вашими знакомыми… – И ни один не догадался, что это я! – Совершенно верно. Тем не менее при данных обстоятельствах приходится считать сегодняшнее происшествие своего рода финалом. Очевидно, что на завтрашних скачках наше появление невозможно. – Я-то рассчитывал, что мы отхватим на Дерби кругленькую сумму. – Я тоже, милорд. Но после того, что получилось, всякую букмекерскую деятельность следует считать приостановленной на неопределенный срок. – А может, рискнем еще разок, напоследок? – Нет, милорд. – Конечно, я понимаю. Стоит нам появиться утром в Эпсоме, и первый человек, с которым мы столкнемся, будет этот самый капитан Биггар. – Как бес Аполлион, стоящий на пути. Вот именно, милорд. Билл провел ладонью по своей встрепанной шевелюре: – Эх, если бы я не спустил те деньги, что мы набрали в Ньюмаркете! |