Книга Дочь есть дочь, страница 49 – Мэри Вестмакотт

– Сэра!

– Да, да, довольна. – Сэра не сводила с матери пристального взгляда, от которого той стало не по себе. – Ты довольна… Ты хочешь, чтобы я была несчастлива.

Энн поспешно отвернулась и, дрожа всем телом, направилась к двери. Сэра последовала за ней.

– Почему, мама? Почему?

Энн с трудом выговорила одеревеневшими губами:

– Ты сама не понимаешь, что ты несешь.

– Я хочу знать, почему ты хочешь, чтобы я была несчастлива, – стояла на своем Сэра.

– Я никогда этого не хотела! Не говори глупостей!

– Мама… – Робко, совсем по-детски. Сэра дотронулась до материнской руки. – Мама… Я твоя дочь… Ты же должна любить меня.

– Я и люблю тебя, конечно. Дальше что?

– Нет, – возразила Сэра. – По-моему, ты меня не любишь. И давно уже… С некоторых пор ты отдалилась от меня… Мне до тебя не докричаться…

Энн последним усилием воли взяла себя в руки. И произнесла совершенно будничным тоном:

– Как бы мы ни любили наших детей, наступает момент, когда они должны научиться твердо стоять на своих ногах. Не дело матерей вмешиваться в их жизнь.

– Это справедливо. Но если человек попадает в беду, его тянет поделиться с матерью, г – Чего ты хочешь от меня. Сэра?

– Хочу, чтобы ты сказала – уйти мне к Джерри или оставаться с Лоуренсом.

– Оставайся с Лоуренсом, разумеется.

– Ты даже не сомневаешься.

– А какой еще ответ может дать женщина моего поколения? Мне с детства привили уважение к определенным правилам поведения.

– То есть оставаться с мужем – морально, уходить к любовнику аморально! Так, что ли?

– Именно. Твои современные друзья несомненно дали бы тебе совет противоположного свойства. Но ты ведь спрашиваешь меня.

Сэра вздохнула и покачала головой.

– Все не так просто. Я запуталась. Одна часть моего Я, самая гадкая, хочет остаться с Лоуренсом, боится бедности и трудностей, привыкла жить в роскоши, испорчена, стала рабой удовольствий… А другая – та, что хочет уйти к Джерри, вовсе не прелюбодейка, – она верит в Джерри и хочет ему помочь. Видишь ли, мама, во мне есть что-то, чего недостает Джерри. Порой у него опускаются руки, его одолевает жалость к себе, и вот тут-то необходимо, чтобы кто-нибудь дал ему хорошего пинка! Джерри может быть вполне достойным человеком, у него есть для того все задатки. Но кто-то должен подтрунивать над ним, чтобы подбодрить его… Одним словом, ему нужна я.

Сэра замолчала и умоляюще посмотрела на Энн, но лицо матери было непроницаемо.

– Ты меня не убедила, Сэра. Что бы ты ни говорила, за Лоуренса ты пошла по доброй воле, он твой муж, и твое место рядом с ним.

– Быть может…

Но Энн перебила ее.

– К тому же, дорогая, – нежно проворковала она, – я не уверена, что ты создана для трудной жизни. Одно дело – разглагольствовать о ней, но совсем иное – ощущать ее на собственной шкуре, особенно если ты… – тут Энн почувствовала, что нашла особенно убедительный аргумент, – если ты поймешь, что мешаешь Джерри, а не помогаешь. – И в тот же миг осознала, что сделала ошибку.

Лицо Сэры застыло. Подойдя к туалетному столику, она взяла сигарету и закурила. И сказала чуть ли не весело:

– Как я посмотрю, ты, мамочка, что называется, адвокат дьявола? [22]

– Что ты хочешь этим сказать? – безмерно удивилась Энн.

Сэра опять подошла к матери и устремила на нее жесткий, пронизывающий взгляд.

– Почему же ты не хочешь, чтобы я ушла к Джерри?

В чем истинная причина?

– Я тебе уже сказала…

– Нет, нет, меня интересует истинная причина. – Сверля мать глазами, она настойчиво произнесла:

– Ты боишься, что я буду счастлива с Джерри?

– Я боюсь, как бы ты не стала очень несчастлива!

– Нет, не правда! – с горечью выкрикнула Сэра. – Если я буду несчастлива, тебя это не тронет. Счастья моего – вот чего ты не хочешь. Ты меня не любишь. Даже более того. Почему-то ты меня возненавидела. Так ведь, да?

Ты меня ненавидишь! Ненавидишь всеми фибрами своей души.

– Да ты сошла с ума. Сэра!

– Нет, я не сошла с ума. Я наконец докопалась до истины. Ты давно меня ненавидишь. Уже несколько лет.

Почему?

– Это не правда.

– Правда. Но почему? Вряд ли ты завидуешь моей молодости. С некоторыми матерями это случается, но ты не из таких. Ты всегда была так нежна со мной. Почему же, мама, ты меня возненавидела? Мне необходимо это знать.

– Да нет у меня к тебе никакой ненависти!

– Хватить лгать! – закричала Сэра. – Скажи, наконец, в чем причина! Что такого я сделала, что ты меня возненавидела? Я тебя всегда обожала. Всегда окружала вниманием и заботой.

Энн всем корпусом повернулась к Сэре. И горько, многозначительно промолвила:

– Можно подумать, что ты одна чем-то жертвовала.

Сэра глядела на нее во все глаза, ничего не понимая.

– Жертвовала? Какие жертвы?

Голос Энн задрожал. Она нервно сжала руки.

– Я пожертвовала ради тебя всей моей жизнью, отказалась от любви, а ты этого даже не помнишь!

– Понять не могу, о чем ты, – по-прежнему недоумевала Сэра.

– Где уж тебе понять! Имя Ричарда Колдфилда тебе ничего не говорит. «Ричард Колдфилд? – удивилась ты. – Кто это такой?»

В глазах Сэры блеснуло понимание. И ей сразу стало не по себе.

– Ричард Колдфилд?

– Да, Ричард Колдфилд. – Энн перешла в открытое наступление. – Тебе он не понравился. Но я-то его любила! И даже очень. Я собиралась выйти за него замуж. Но из-за тебя от него отказалась.

– Мама…

Сэра была потрясена.

– А я имела право на счастье, – с вызовом продолжала Энн.

– Я… Я… Право же, я не знала, что ты любила его, – смутившись, с трудом выговорила Сэра.

– А ты и не желала знать. Тебе это было ни к чему.

Ты делала все, чтобы помешать нашей женитьбе. Разве не так?

– Так… – Сэра пролистала в памяти те дни. Воспоминание о собственной детской самоуверенности покоробило ее. – Я… Я полагала, что с ним ты не будешь счастлива.

– Кто дал тебе право решать за другого человека? – Голос Энн звенел от ярости.