Онлайн книга «Наш человек в Гаване»
— Нет, все это было не так. — Лучше, если все будет так, мистер Уормолд. — Он сказал девушке по-испански: — Где твои бумаги? У тебя нет бумаг? Она с негодованием запротестовала. — Si, yo tengo [38] . Нагнувшись, она вытащила из чулка какие-то мятые бумажки. Капитан Сегура взял их и посмотрел. Он тяжело вздохнул: — Ах, мистер Уормолд, мистер Уормолд, ее бумаги в полном порядке. Почему вы ездите по городу с голой девушкой? Почему вы врываетесь в дом профессора Санчеса, разговариваете с ним о его жене и угрожаете ему? Что вам до его жены? — Девушке он резко приказал: — Ступай! Она призадумалась и стала снимать пальто. — Лучше пусть она его оставит себе, — сказала Беатриса. Капитан Сегура устало опустился на стул перед шашечницей. — Мистер Уормолд, говорю вам для вашего же блага: не связывайтесь с женой профессора Санчеса. Это не такая женщина, с которой можно шутить. — Да я с нею и не связывался… — Вы играете в шашки, мистер Уормолд? — Да. Но, к сожалению, не очень хорошо. — И все же лучше, чем эти скоты, не сомневаюсь. Надо будет нам с вами как-нибудь сразиться. Но игра в шашки требует осторожности, как и жена профессора Санчеса. — Он, не глядя, передвинул шашку и сказал: — Сегодня вечером вы были у доктора Гассельбахера. — Да. — Ну разве это разумно, мистер Уормолд? — Не поднимая головы, он передвигал по доске шашки, играя сам с собой. — Разумно? — Доктор Гассельбахер попал в странную компанию. — Я ничего об этом не знаю. — Почему вы послали ему из Сантьяго открытку, где было помечено крестом окно вашей комнаты? — Сколько всякой ерунды вам докладывают, капитан Сегура! — Я не зря интересуюсь вами, мистер Уормолд. Я не хочу, чтобы вы попали в грязную историю. Что вам сегодня рассказал доктор Гассельбахер? Имейте в виду, его телефон подключен. — Он хотел сыграть нам пластинку из «Тристана». — А может, рассказать вам об этом? — Капитан Сегура перевернул лицом вверх лежавшую у него на столе фотографию: ярко, как всегда на моментальных снимках, белели лица людей, толпившихся вокруг кучи истерзанного металла, бывшего когда-то автомобилем. — Или об этом? — Лицо молодого человека, не дрогнувшее даже от ослепительной вспышки магния; пустая коробка от папирос, смятая, как его жизнь; мужские ноги у самого его плеча. — Вы знаете этого человека? — Нет. Капитан Сегура нажал на рычажок, и чей-то голос заговорил по-английски из ящика, стоявшего у него на столе: — Алло! Алло! Говорит Гассельбахер. — У вас кто-нибудь есть, Г-гассельбахер? — Да, друзья. — Какие друзья? — Если вам необходимо это знать, у меня мистер Уормолд. — Скажите ему, что Рауль погиб. — Погиб? Но вы обещали… — Не всегда можно предотвратить несчастный случай, Г-гассельбахер. Голос чуть-чуть заикался на гортанных звуках. — Но вы дали мне слово. — Машина перевернулась лишний раз. — Вы сказали, что только припугнете его. — Вот мы его и припугнули. Ступайте и скажите ему, что Рауль погиб. Шипение пленки продолжалось еще секунду; потом хлопнула дверь. — И вы все еще утверждаете, что ничего не знали о Рауле? — спросил Сегура. Уормолд поглядел на Беатрису. Она едва заметно помотала головой. Уормолд сказал: — Даю вам честное слово, Сегура, что до сегодняшнего вечера я даже не знал, что он существует. Сегура переставил шашку. — Честное слово? — Да, честное слово. — Вы — отец Милли, приходится вам верить. Но держитесь подальше от голых женщин и жены профессора Санчеса. Покойной ночи, мистер Уормолд. — Покойной ночи. Они почти дошли до двери, когда Сегура сказал им вдогонку: — А мы все-таки сыграем с вами в шашки, мистер Уормолд. Не забудьте. Старый «хилмен» ждал их на улице. Уормолд сказал: — Я отвезу вас к Милли. — А сами вы не поедете домой? — Сейчас уже поздно ложиться спать. — Куда вы едете? Я не могу поехать с вами? — Мне хочется, чтобы вы побыли с Милли, на всякий случай. Вы видели фотографии? — Нет. Они молчали до самой улицы Лампарилья. Там Беатриса сказала: — Напрасно вы все-таки дали честное слово. Можно было без этого обойтись. — Вы думаете? — Ну, конечно, вы вели себя профессионально. Простите. Я сказала глупость. Но вы оказались куда профессиональнее, чем я думала. Он отворил входную дверь и посмотрел ей вслед: она шла мимо пылесосов, как по кладбищу, словно только что кого-то похоронила. 2 У подъезда дома, в котором жил доктор Гассельбахер, он нажал звонок чьей-то квартиры на втором этаже, где горел свет. Послышалось гудение, и дверь открылась. Лифт стоял внизу, и Уормолд поднялся на тот этаж, где жил доктор. В эту ночь Гассельбахер, верно, тоже не мог заснуть. В щели под дверью был виден свет. Интересно, он один или советуется с голосом, записанным на пленке? Уормолд быстро усваивал правила конспирации и приемы своего неправдоподобного ремесла. На площадке было высокое окно, которое выходило на слишком узкий, никому не нужный балкончик. Оттуда Уормолду был виден свет в окнах доктора и без труда можно было перемахнуть на соседний балкон. Он перелез, стараясь не глядеть вниз, на мостовую. Шторы были неплотно задернуты. Он заглянул в просвет между ними. Доктор Гассельбахер сидел к нему лицом; на нем были старая Pickelhaube [39] , нагрудник, высокие сапоги и белые перчатки — старинная форма улана. Глаза у него были закрыты, казалось, он спал. На боку висела сабля, и он был похож на статиста, наряженного для киносъемки. Уормолд постучал в окно. Доктор Гассельбахер открыл глаза и уставился прямо на него. — Гассельбахер! Доктор чуть-чуть пошевелился, может быть, от ужаса. Он хотел было скинуть с головы каску, но ремень под подбородком ему помешал. — Это я, Уормолд. Доктор опасливо подошел к окну. Лосины были ему слишком тесны. Их шили на молодого человека. |