Книга Любовь-морковь и третий лишний, страница 69 – Дарья Донцова

Слабым оправданием моей растерянности могло служить лишь то, что в подобной ситуации я оказалась впервые.

– Молодец, – одобрил мент, – ну и че? Оформляться станем или решим по-другому проблемку?

Я топнула ногой:

– Идиотизм! Я законопослушная гражданка…

Вторая часть фразы застряла в горле, потому что мерзкие чулочки снова срулетились на кроссовки.

Милиционер поморщился.

– Ну это ты зря! Знаю, кое-кто натурой берет, но я брезгливый, в общественном месте не стану. Впрочем, готов пойти тебе навстречу, гони тысячу евро и шагай домой.

Я хотела было вознегодовать, но вовремя взяла себя в руки и ответила:

– Ладно, но для этого мне надо позвонить.

Ментяра вытащил из моей сумочки сотовый.

– Прошу.

Я набрала домашний номер.

– Алло, – пропела Юлечка.

– Позови Вовку.

– Могу сама его размер назвать!

– Мне его размер не нужен, – под гнусное хихиканье «бегемота» взвыла я, – дай сюда Костина! Быстро!

– Что стряслось? – спросил через минуту майор.

– Меня арестовали в торговом центре за проституцию, сейчас оформляют задержание, но за сумму в тысячу евро отпустят домой.

– Еду! – рявкнул Вовка.

Я положила сотовый на стол и ласково улыбнулась «бегемоту».

– Все станцевалось, мой котик, евро уже бегут.

– Можешь на диване устраиваться, – подобрел мент.

Я подтянула чулки, села на продавленные подушки и, положив голову на хвост, задремала.

* * *

– Кому тут штука евро нужна, – прогремело над головой.

Я открыла один глаз, второй открылся сам. В комнате стоял Костин, выглядел он самым нетривиальным образом. Ноги обтягивали все те же Лизаветины лосины в крупный горох, на ногах были вьетнамки, согласитесь, самая обычная обувь для московского февраля.

Шею Вовка обвязал розовым шарфиком, а торс майора украшала куртка, нежно-голубая, с опушкой из крашеного кролика. Она была ему явно мала, «молнию» застегнуть Костин не сумел, а рукава лишь наполовину прикрывали волосатые руки.

– Ты кто? – в полном обалдении поинтересовался мент.

Костин вытащил удостоверение и помахал им перед носом мздоимца, тот, побледнев, вскочил и отдал честь старшему по званию.

– Садись, – милостиво разрешил майор, – и представься!

– Сержант Приходько, Виктор Николаевич.

– Тут мою жену задержали, – заявил Вовка.

– Ее? – дрожащим голосом спросил взяточник, тыча пальцем в мою сторону.

– Ага, – кивнул Костин, – что-то я не пойму, какие евро?

– Евро? – затряс головой «бегемот», быстро разрывая бумаги, лежавшие на столе. – Сам не знаю. Это что такое евро?

– Европейская валюта, – улыбнулся Вовка, – крепче доллара сейчас.

– Да? – изумился Приходько. – Скажите, пожалуйста! Ну я-то за границу не езжу, мне бы денег на Крым набрать.

– Он меня задержал за проституцию, – мстительно заявила я.

– Да? – поднял брови Вовка.

– Нет! – взвизгнул мент. – Она не поняла! Наоборот…

– Что «наоборот»? – ухмыльнулся Костин. – Не задержал, а разрешил заниматься непотребством?

Я захихикала, а милиционер, вспотев, принялся мямлить:

– Просто мы заволновались: ходит дама, с хвостом…

– В костюме лисы нельзя зайти в торговый центр? – прикинулась я идиоткой.

– Нет, то есть да, вернее, нет, – забулькал Приходько, затем, окончательно потеряв ориентацию во времени и пространстве, ляпнул:

– Одежда у ней странная.

Костин одернул голубую куртенку.

– Так каждый одевается по своему вкусу.

Виктор Николаевич, словно завороженный, уставился на лосины майора.

– Вам что-то и во мне не нравится? – спросил Костин.

– П-п-порядок, – выдавил из себя Приходько.

– Сколько евро я должен за жену?

– Н-ничего!

– Да ну? Точно?

– Аг-га!

– Лампудель, – гаркнул Костин, – разворот через левое плечо, шагом марш на выход.

Я с неохотой встала с дивана, ну вот, только хорошо устроилась, пригрелась на пышном хвосте! И снова на мороз.

– К-как ее зовут? – простонал Приходько.

– Лампа, – машинально ответил Костин, – а зачем тебе? Никак все же протокольчик составить решил?

– Н-нет, – протянул Виктор Николаевич, потом дрожащей рукой схватил графин с мутной водицей и принялся глотать прямо из горлышка.

Я с сочувствием посмотрела на мента. Женщина по имени Лампа, разгуливающая ночью по торговому центру в костюме лисы Алисы, – согласитесь, одного этого хватит, чтобы ощутить себя героем пьесы абсурда! Так еще у этой бабы имеется муженек, майор МВД, носящий в феврале вьетнамки, лосины в горошек и голубую куртенку с опушкой из крашеного кролика.

Право слово, воды в этом случае мало, я на месте Приходько опрокинула бы стаканчик с более крепким напитком!

– Давай, Лампадос, – поторопил меня Вовка, – нам еще одежонку купить надо!

– Бегу, – кивнула я и повернулась к Приходько:

– Где тут магазин «Рубашки и брюки»?

– Третий этаж, – в полнейшем изнеможении ответил «бегемот», обмахиваясь газетой.

Я вскочила на ноги, чулки бубликами рухнули на кроссовки, Виктор Николаевич ойкнул, Костин выпихнул меня из комнаты и сурово заявил:

– Отчего, если за дело берется госпожа Романова, то получается полная белиберда?! Немедленно подтяни чулки, у тебя жуткий вид.

– На себя посмотри, – не выдержала я, – где куртенку раздобыл?

– Потом потолкуем, – рявкнул Вовка, – дуем на третий этаж за нормальными штанами.