Книга Любовь-морковь и третий лишний, страница 91 – Дарья Донцова

– У тебя совесть есть?

– Конечно.

– Тогда пни ее, пусть проснется, – велел Костин, – и устыдит тебя.

– Не смей меня ругать, – зашмыгала я носом.

Очень хорошо знаю, что Вовка не переносит вида слез, и сейчас настала пора применить сильнодействующее средство. Но майор неожиданно рассмеялся:

– Лампудель, был такой Станиславский, он говорил порой актерам на репетиции: «Не верю».

– Я не лгу.

– А я вовсе не собирался тебя ругать.

– Да? Зачем тогда велел запереть?

– Мне нужна твоя помощь, – проигнорировав вопрос, заявил Вовка, – делом Тины Бурской занимается наш отдел. Зная твою активность, быстроногость и вездесущесть, полагаю, что ты весьма преуспела, обогнала меня на лыжне. Ну-ка расскажи…

– Что? – Я старательно прикидывалась дурочкой. – Ей-богу, нечего.

Вовка вдруг сгорбился.

– Я повышения звания жду, сколько можно в майорах ходить, но, видно, не видать мне новых погон, торможу с делом Бурской, думал, ты поможешь.., – Конечно, – с жаром воскликнула я, – всегда готова оказать услугу, если тебе надо, то слушай! Могу сообщить имя убийцы.

– Так!

– Павел Закревский.

– Это кто?

Я удовлетворенно хихикнула:

– Ты был прав, я обошла всех на повороте. Сын Бурской.

– Валентины и Семена?

– Павел – ребенок Тины, впрочем, давай все по порядку! – воскликнула я. – Знаешь, как я впуталась в эту историю?

– Даже предположить не могу, – покачал головой Вовка.

– Жанна попросила помочь.

– Жанна?

– Да, именно она. Ты ведь знаешь, что я считаю своим долгом прийти любому человеку на помощь.

– Ага, – кивнул Вовка, – об этом жизненном принципе, о девизе: «Чужой беды не бывает», я не раз слышал от госпожи Романовой, но где ты столкнулась с Жанной?

– Сделай-ка нам кофеек, – улыбнулась я, – правда, я терпеть не могу растворимые напитки, но, на худой конец, выпью и его.

Вовка пошел к чайнику, а я села в кресло, попыталась пятерней причесать волосы, затем плюнула на дурацкое занятие и завела рассказ.

* * *

Целую неделю после разговора с Вовкой в кабинете Батурина я просидела дома под арестом. Костин поступил со мной жестоко, и, честно говоря, я обиделась на майора.

Я-то решила ему помочь, выплеснула все известные сведения, отдала диктофон с записями, вручила адреса, телефоны, имена опрошенных мною людей, не утаила своих логических умозаключений, назвала, в конце концов, имя убийцы, и что?

Меня заперли дома в прямом смысле этого слова, отобрали ключи от квартиры и машины, а верхнюю одежду вкупе с сапогами и ботинками Вовка отволок к себе, приговаривая: «Так надежней будет».

Юлечка окрысилась на меня за репейное масло, которое с огромным трудом отмылось с ее волос и с тела Ириски. Впрочем, совет, данный соседкой Верой, оказался дельным, йоркшириха перестала чесаться.

Семь томительных дней я шлялась по квартире, от скуки занимаясь хозяйством, но к вечеру пятницы, этак часам к восьми, на меня напало отчаянье. Чем заняться, а? Комнаты вылизаны до блеска, обед из пяти блюд в холодильнике, все вещи перестираны и переглажены, собаки вымыты, а кое-кто даже расчесан.

Что делать? Смотреть телик? Больше не могу пялиться в экран, а книги все перечитала, и потом, разве можно по второму разу увлечься детективом? Имя убийцы уже известно. Да, теперь становится понятно, что, если мне предложат выбор: сидеть в замке без дела или служить рабом на галере, я, не колеблясь, выберу рабство и начну ворочать веслами, потому что без работы можно сдохнуть от тоски.

В полном отчаянии я решила еще раз расчесать Рамика, взяла гребень, и тут из прихожей донеслись голоса, мигом забыв про пса, я кинулась на звук.

Около вешалки стоял незнакомый светловолосый мужчина лет сорока.

– Здрассти, – вежливо сказал он.

– Знакомься, Лампудель, – весело воскликнул Вовка, – это Лисица!

Я, не очень-то настроенная разговаривать с майором, мигом заинтересовалась:

– Где лиса?

Блондин улыбнулся:

– Я. Это фамилия такая. Лисица. Разрешите представиться, Юрий Лисица.

– Лампа Романова, – кивнула я, – это имя такое, Лампа.

– Очень мило, – кивнул Юрий.

– Польщена вашим комплиментом, – непонятно почему стала злиться я.

– Тихо, тихо, – захихикал Костин, – если одному от родителей досталась фамилия Лисица, а другая обзавелась имечком Лампа, то кто же тут виноват?

Лампудель, сгоноши нам чайку, живенько, с бутербродами!

Я поджала губы, а потом, сказав: «Сам великолепно справишься с этим», ушла к себе, легла на кровать и отвернулась к стене.

– Эй, Лампудель, – крикнул Вовка, входя в комнату, – хватит злиться, я с подарками пришел!

– Спасибо, положи на тумбочку, потом посмотрю.

– Заканчивай дуться!

Я села.

– Ты меня обманул!

– В чем? – изумился Костин.

– Воспользовался тем, что я всегда готова помочь человеку, заставил рассказать кучу подробностей о деле Бурской, а сам! Очень гадко поступил, посадил меня под домашний арест.

Вовка ухмыльнулся:

– Пошли на кухню.

– Ни за что.

– Там подарки! Замечательные, ты о таких мечтала!

Мне стало интересно.

– О чем это я мечтала?

– Давай пошли, – велел Костин.

Я, сгорая от любопытства, послушалась.

На кухне за столом сидел Юрий, перед ним на тарелке лежал кусок хлеба с маслом.

– Отчего вы не взяли ни колбасу, ни сыр? – спросила я.

– Да? – вытаращил глаза Вовка. – И где такое есть?

Следовало ответить: «Конечно же, в тумбочке под телевизором», но после случая с чумой я побаиваюсь шутить, поэтому просто сказала:

– В холодильнике.