Книга Зима тревоги нашей, страница 33 – Джон Эрнст Стейнбек

Я сказал:

— Мистер Бейкер, не стоит нам углубляться в историю. Вы видели, как мой отец медленно, но верно шел к потере того, чем мы, Хоули, были сильны. Я ничего не знаю, я был тогда на войне. Как это случилось?

— О его намерениях ничего плохого не скажешь, но разбираться в обстановке он…

— Мой отец был человек непрактичный, что верно, то верно, но как это случилось?

— Да, знаете, времена были такие. Времена рискованнейших биржевых операций. Вот он и рисковал.

— Кто-нибудь руководил им в этих операциях?

— Он поместил деньги в устаревшие виды вооружений. Заказы были аннулированы, и у него все пропало.

— Вы жили тогда в Вашингтоне. Вы имели представление об этих заказах?

— Так, в общих чертах.

— Но все же имели и сами этих акций не покупали.

— Да, у меня их не было.

— А отец с вами советовался?

— Я был в Вашингтоне.

— Но вы знали, что он делает займы под владения Хоули и покупает на эти деньги акции.

— Да, знал.

— И не отговорили его?

— Я был в Вашингтоне.

— Но ваш банк не дал ему отсрочки по платежам.

— Банк иначе не может, Итен. Вы сами это знаете.

— Да, знаю. Но все-таки очень жаль, что он с вами не посоветовался.

— Не обвиняйте его, Итен.

— Не буду. Теперь мне все понятно. Да я, собственно, никогда его не обвинял, только не мог понять, как это произошло.

Вступительная часть, видимо, была заготовлена у мистера Бейкера заранее. Сбитый с позиции, он стал нащупывать возможность для нового хода. Он кашлянул, высморкался и утер нос бумажным платком, вытянутым из плоской карманной пачки, вторым вытер глаза, третьим очки. У каждого человека свой способ оттягивать время. Я знал одного, который тратил пять минут на то, чтобы набить и раскурить трубку.

Выждав, когда он снова приведет себя в полную готовность, я сказал:

— Я, кажется, не имею права просить вас о помощи от своего имени. Но вы сами заговорили о давних деловых связях между нашими семьями.

— Замечательные были люди, — сказал он. — И, как правило, умели великолепно разбираться в обстановке, консерваторы по духу…

— Но не слепые упрямцы, сэр! Просто, ступив на избранный путь, они с него не сворачивали ни при каких обстоятельствах.

— Это верно.

— Даже если надо было потопить судно противника или… поджечь?

— У них, разумеется, были соответствующие полномочия.

— Но, насколько мне известно, сэр, в тысяча восемьсот первом году им пришлось держать ответ перед специальной комиссией, кого считать противником?

— После войны всегда происходит некоторое изменение установок.

— Да, конечно. Впрочем, я вспомнил все это не просто так, лишь бы поговорить. Сказать вам откровенно, мистер Бейкер, мне бы хотелось наверстать потерянное.

— Браво, Итен! Одно время я уже начинал подумывать, что вы утратили боевой дух семьи Хоули.

— Признаться, утратил. А может быть, просто не дал ему ходу в себе. Вы предлагали свою помощь. С чего мне начинать?

— Беда в том, что начинать надо с капитала.

— Это я знаю. Но если капитал будет, тогда что?

— Дамам это вряд ли интересно, — сказал он. — Может быть, мы с вами перейдем ко мне в кабинет? Дела — скучная материя.

Миссис Бейкер встала.

— А я как раз собиралась попросить Мэри, чтобы она помогла мне выбрать обои для нашей спальни. Образчики у меня наверху, Мэри.

— Я бы хотел, чтобы она…

Но, как и следовало ожидать, Мэри переметнулась на их сторону.

— В делах я профан, — сказала она, — а в обоях кое-что смыслю.

— Но ведь это касается тебя, дорогая.

— Я всегда все путаю, Итен. Ты что, не знаешь меня?

— А я без тебя, дорогая, пожалуй, еще больше запутаюсь.

Трюк с обоями, вероятно, придумал мистер Бейкер. Вряд ли его жена на самом деле их выбирает. Во всяком случае, ни одной женщине не могли бы понравиться те мрачные, с геометрическим рисунком, которыми была оклеена комната, где мы сидели.

— Итак, — сказал мистер Бейкер, когда они вышли, — где достать капитал? Вот ваша задача, Итен. Дом у вас не заложен. Возьмите ссуду под него.

— Ни в коем случае.

— Ну что ж, уважаю такую твердость, но ведь другого обеспечения у вас нет. Есть еще деньги Мэри. Сумма небольшая, но, как известно, деньга деньгу делает.

— Мне не хочется их трогать. Это гарантия ее благополучия.

— Они у вас на общем счету, лежат без пользы.

— Ну а если, скажем, я решусь? Что вы имеете в виду?

— Вам известно, хотя бы приблизительно, какое состояние у ее матери?

— Нет, но, кажется, солидное.

Он старательно протер очки.

— То, что я скажу вам, должно остаться между нами.

— Ну конечно.

— Вы, слава богу, не из разговорчивых, это я знаю. Среди Хоули говорунов не было, разве только ваш отец. Так вот, мне, финансисту, известно, что Нью-Бэйтаун будет расти. У него есть все, что способствует росту: гавань, взморье, внутренние воды. Стоит только начать, потом не остановишь. Добропорядочный делец обязан помогать развитию своего города.

— А также извлекать из этого выгоду.

— Это само собой.

— Почему же Нью-Бэйтаун до сих пор не развивался?

— Я думаю, вы сами это знаете. Замшели там, в муниципалитете. Живут в прошлом. Задерживают прогресс.

Мне всегда любопытно слушать, когда извлечение прибылей подают под филантропическим соусом. Если бы сорвать с позиции мистера Бейкера ее одежды — дальновидно благодетельное «все для общества», — она предстала бы в своем натуральном виде. Он и еще несколько человек — буквально наперечет — будут поддерживать теперешние городские власти до тех пор, пока не скупят или не возьмут под свой контроль все будущие мероприятия по благоустройству Нью-Бэйтауна. Потом они вышвырнут вон весь муниципалитет вместе с мэром, возведут на трон прогресс, и вот тогда-то станет явным, что им принадлежат все пути, которыми этот прогресс шествует к нам в город. Из чисто сентиментальных побуждений Бейкер решил одарить меня небольшим кусочком общего пирога. Не знаю, входило ли в его намерения сообщить мне, как у них там все пойдет дальше, или же его «подхватило и занесло», но намеченный график вдруг мелькнул среди каких-то пустых фраз. Выборы в муниципалитет назначены на седьмое июля. К этому времени группа дальновидных граждан должна будет взять штурвал прогресса в свои руки.