Онлайн книга «Манхэттен»
|
– Фифи Уотерс! – закричали все. – Дорогая Фифи, приди в мои объятия! Ее поставили на стол; она стояла, перебирая ножками. Шампанское пенилось в ее бокале. – С веселым Рождеством! – С Новым годом! Красивый молодой человек, приехавший с Фифи Уотерс, пел и танцевал, мотаясь вокруг стола: Мы пошли на базар к зверям, Были звери и птицы там, Павиан большой, Озарен луной, Расчесывал длинные волосы. – Оп-ля! – крикнула Фифи Уотерс и взъерошила седые волосы человека с бриллиантовой запонкой. – Оп-ля! – Она спрыгнула со стола и закружилась по комнате, высоко вскидывая юбки. Ее стройные ноги, в блестящих черных шелковых чулках и красных трусиках с розетками, мелькали перед лицами мужчин. – Она сумасшедшая! – воскликнула дама в диадеме. – Оп-ля! Холлиок покачивался, стоя в дверях, нахлобучив цилиндр на багровую шишку носа. Она гикнула, дрыгнула ногой и сбила с него цилиндр. – Вот это удар! – закричали все. – Вы мне выбили глаз! Она уставилась на него своими круглыми глазами и вдруг залилась слезами, припав к груди с бриллиантовой запонкой. – Я не хочу, чтобы меня оскорбляли! – рыдала она. – Протрите другой глаз! – Принесите бинт! – Ей-богу, она могла ему выбить глаз! – Эй, человек, скорее кэб! – Доктора! – Ну и бедлам, дружище! Спотыкаясь и прижимая к глазу платок, мокрый от слез и крови, бутылконосый вышел. Женщины и мужчины двинулись за ним; молодой человек со светлыми волосами вышел последним, покачиваясь и напевая: Павиан большой, Озарен луной, Расчесывал длинные волосы. Фифи Уотерс рыдала, уронив голову на стол. – Не плачьте, Фифи, – сказал полковник, который все еще сидел на своем месте. – Вот это вас успокоит. – Он пододвинул ей бокал шампанского. Она потянула носом и стала пить маленькими глотками. – Хелло, Роджер! Как поживает мальчик? – Очень хорошо, благодарю вас… Знаете, я устал. Весь вечер с этими крикунами… – Я голодна. – Кажется, ничего съедобного не осталось. – Я не знала, что вы здесь, иначе я пришла бы раньше, честное слово. – Правда, пришли бы? Это очень мило. Пепел упал с сигары полковника. Он поднялся. – Знаете, Фифи, я возьму кэб, и мы поедем кататься в парк. Она допила шампанское и радостно кивнула. – Боже, уже четыре часа. – Вы тепло одеты, не правда ли? Она опять кивнула. – Прелестная Фифи… Вы прекрасны… – Лицо полковника расплылось в улыбку. – Ну, едем! Она недоуменно осматривалась кругом. – Я как будто приехала с кем-то? – Неважно. В передней они наткнулись на красивого юношу – он спокойно блевал в пожарное ведро под искусственной пальмой. – Оставим его тут, – сказала она, вздернув носик. – Неважно, – сказал полковник. Эмиль подал пальто. Рыжеволосая девица ушла домой. – Эй, мальчик! – Полковник помахал тросточкой. – Позовите, пожалуйста, кэб, но выберите приличную лошадь и трезвого кучера. – De suite, monsieur. Небо над крышами и трубами было как сапфир. Полковник несколько раз глубоко вдохнул воздух, пахнувший рассветом, и бросил свою сигару в сточную канаву. – Что вы скажете насчет завтрака у Клермонта? Тут совершенно нечего было есть. Это мерзкое сладкое шампанское… Фу! Фифи хихикнула. Полковник осмотрел копыта лошади и погладил ее морду; они сели в кэб. Полковник бережно обнял Фифи, и они уехали. Эмиль секунду стоял у дверей ресторана, разглаживая бумажку в пять долларов. Он устал, и у него болели ноги. Когда он вышел с черного хода из ресторана, то увидел Конго, который ждал его, сидя на ступеньках. Лицо Конго казалось зеленым и замерзшим над поднятым воротником куртки. – Это мой друг, – сказал Эмиль, обращаясь к Марко. – Мы приехали с ним на одном пароходе. – Нет ли у тебя коньяку? Какие славные курочки выходили отсюда. – Что с тобой? – Потерял место, вот и все. Невтерпеж стало. Пойдем, выпьем кофе. Они заказали кофе и орехи в тесте в фургоне-ресторане, стоявшем на пустыре. – Eh bien, [43] как вам нравится эта чертова страна? – спросил Марко. – Почему чертова? Она мне все-таки нравится. Всюду одинаково. Во Франции вам платят плохо, а живете вы хорошо. Тут вам платят хорошо, а живете вы плохо. – Questo paese е completamente solo sopra. [44] – Я думаю, что снова уйду в море. – Почему вы не говорите по-английски? – спросил буфетчик с лицом, похожим на кочан цветной капусты, поставив три чашки кофе на стойку. – Если мы будем говорить по-английски, – проворчал Марко, – то вам, пожалуй, не понравится то, что мы говорим. – Почему вас выставили? – Merde! Не знаю, у меня был разговор со старым верблюдом-управляющим. Он жил рядом с конюшней и заставлял меня делать все – от чистки экипажей до мытья полов в его квартире. Его жена – ужасная рожа. – Конго втянул губы и скосил глаза. Марко рассмеялся. – Santissima Maria putana! [45] A как вы с ним сговаривались? – Они указывали на какой-нибудь предмет, а я кивал головой и говорил «хорошо». Я приходил в восемь и работал до шести, а они с каждым днем наваливали на меня все больше и больше грязной работы. Вчера вечером они приказали мне вычистить уборную, а я покачал головой. Это, дескать, бабья работа. Она ужасно рассердилась и начала визжать. Тогда я заговорил по-английски. «Идите к черту», – сказал я ей. Тогда пришел старик, выгнал меня на улицу кучерской плетью и сказал, что не заплатит мне за отработанную неделю. Пока мы с ним спорили, он позвал полисмена, а когда я попытался объяснить полисмену, что старик мне должен десять долларов за неделю, он сказал: «Ах ты, паршивая вошь!» – и ударил меня палкой. Марко весь побагровел. – Он назвал вас паршивой вошью? Конго кивнул головой. |