Онлайн книга «Манхэттен»
|
Он такой веселый, славный малый… – Как называется это блюдо? – спросил человек с носом бутылкой, наклоняясь к девушке. Ее черные волосы были разделены прямым пробором. Она была одета в светло-зеленое платье с пышными рукавами. Мужчина подмигнул и поглядел в упор в ее черные глаза. – Это самое фантастическое блюдо, какое я когда-либо ел. Вы знаете, милая моя, я не часто приезжаю в этот город. – Он допил свой бокал. – Когда я уезжаю отсюда, я постоянно чувствую отвращение. – Его лихорадочный, блестящий от шампанского взгляд скользил по контурам ее шеи, плеч и остановился на голой руке. – Но на этот раз я думаю… – Жизнь старателя, должно быть, захватывающе интересна, – прервала она, вспыхнув. – Она была захватывающей в прежние времена. То была грубая, но мужская жизнь; я доволен, что нажил капитал в прежние времена… теперь мне так не повезло бы. Она посмотрела на него. – Как вы скромны, называя это везением! Эмиль вышел из отдельного кабинета. В его услугах больше не нуждались. Рыжеволосая девица из гардероба прошла мимо с большим кружевным капором в руках. Он улыбнулся, попытался поймать ее взгляд. Она фыркнула и вздернула нос. «Не хочет смотреть на меня, потому что я лакей. Ладно, когда я наживу деньги, я им покажу!» – Скажи Чарли, чтобы подал еще две бутылки «Моэ», «Шандон», американский разлив, – раздался шипящий голос старого лакея. Человек с лунообразным лицом встал. – Леди и джентльмены… – Эй вы, поросята, тише! – прокричал чей-то голос. – Свинья хочет говорить, – сказала Ольга шепотом. – Леди и джентльмены! Вследствие отсутствия нашей звезды Вифлеема… – Джилли, не кощунствуйте, – сказала дама в диадеме. – Леди и джентльмены, так как я не привык… – Джилли, вы пьяны! – Я говорю: хоть счастье и покинуло нас… Кто-то дернул его за фалды, и лунолицый со стуком сел на стул. – Это ужасно, – сказала дама в диадеме, обращаясь к человеку с длинным лицом табачного цвета, сидевшему в конце стола. – Это ужасно, полковник, как Джилли богохульствует, когда напьется. Полковник осторожно снимал фольгу с сигары. – Что вы говорите! – процедил он; его седоусое лицо ничего не выражало. – Знаете, ужасная история случилась с Аткинсом, стариком Эллиотом Аткинсом. Помните, он работал с Мэнзфилдом… – Неужели? – ледяным тоном спросил полковник, отрезая кончик сигары перламутровым перочинным ножом. – Скажите, Честер, это правда, что Мэби Эванс имела огромный успех? – Не представляю себе этого, Ольга. У нее плохая фигура… – Понимаете, как-то вечером – они тогда гастролировали в Канзасе – он был в стельку пьян и начал говорить речь… – Она не умеет петь… – Бедняга всегда плохо чувствует себя перед публикой… – У нее отвратительная фигура… – Речь, вроде Боба Ингерсолла… [39] – Бедный старик… Я хорошо знал его в былые дни, в Чикаго… – Что вы говорите! – Полковник медленно поднес зажженную спичку к концу сигары. – И вдруг сверкает страшная молния, и огненный шар влетает в одно окно и вылетает в другое. – Убило его? – Полковник пустил под потолок синий клуб дыма. – Что такое? Вы говорите, Боба Ингерсолла убило молнией? – пронзительно крикнула Ольга. – Так ему и надо, гнусному атеисту! – Нет, не убило. Но он постиг сущность жизни и стал методистом. – Странно! Почему это актеры так часто становятся проповедниками? – Иначе их никто не хочет слушать! – каркнул человек с бриллиантовой запонкой. Оба лакея стояли за дверью и прислушивались к разговору. – Tas de sacrés cochons… sporca madonna! [40] – прошипел старый лакей. Эмиль пожал плечами. – Эта брюнетка весь вечер делала тебе глазки. – Он наклонился к Эмилю и подмигнул. – Может, подцепишь рыбешку, а? – Ну их, с их грязными болезнями! Старый лакей хлопнул себя по ляжке. – Никуда не годится современная молодежь… Когда я был молод, я не зевал. – Они даже не глядят на нас, – сказал Эмиль, стиснув зубы. – Автомат во фраке, и больше ничего. – Подожди, приучишься. Дверь открылась. Они почтительно поклонились бриллиантовой запонке. Кто-то нарисовал карандашом пару женских ножек на пластроне его сорочки. Яркие пятна горели на его щеках. Нижнее веко одного глаза отвисло, и это придавало его лицу саркастическое выражение. – Что за черт, Марко, что за черт… – бормотал он. – Нам нечего пить. Принесите две кварты «Атлантического океана»… – De suite, monsieur. – Старый лакей поклонился. – Эмиль, скажи Огюсту, immédiatement et bien frappé. [41] Когда Эмиль бежал по коридору, к нему донеслось пение: О, если б океан сплошным шампанским был… Лунолицый и бутылконосый возвращались под руку из уборной, лавируя между пальмами. – Эти проклятые дураки кормят так, что меня тошнит. – Да, это не те ужины с шампанским, что мы едали в Фриско в былые времена. – Да, то были славные времена. – Между прочим… – Лунолицый выпрямился и прислонился к стене. – Холлиок, старина, вы видели мою статью о каучуковой промышленности в утренней газете? Капиталисты погрызут этот камешек… как мышки… – Что вы знаете о каучуке? Дрянь товар… – Подождите и присмотритесь, Холлиок, старина, иначе вы потеряете замечательный шанс. Пьян я или трезв, а запах денег я чую издалека. – Почему же у вас их нет? – Красное лицо носатого сделалось пурпурным; он перегнулся пополам и разразился хохотом. – Потому что я всегда втягиваю в дело моих друзей, – сказал другой очень серьезно. – Эй, человек. Где отдельный кабинет? – Par ici, monsieur. [42] Красное плиссированное платье промелькнуло мимо них. Маленькое овальное лицо, обрамленное плоскими темными прядями, жемчужные зубы, открытые в улыбке. |