Онлайн книга «А я люблю женатого»
|
И еще у него была она. А меня она никогда не любила… Иногда, редко, раз или два раза в месяц, оставалась в этой чужой для нас обоих квартире, где я снимаю угол вместе с Алексеем Воронковым, другом моего детства и земляком. Она оставалась до рассвета, пила водку, плакала и целовала меня с закрытыми глазами. Должно быть, для того, чтобы не видеть моего лица. Но целовала же! И я помню вкус этих нечаянных, не мне предназначенных поцелуев. Ей ведь надо было кого-то целовать. И этим «кто-то» был я. Случайно подвернувшийся под руку друг. «Ты мой друг, ты мой единственный друг!» – говорила она и рассказывала про того, которого любила. А я слушал, молча гладил ее по голове. Волосы у нее коротко стриженные, темные, колючие были. Она всегда говорила, что потом, когда все у нее хорошо сложится, она непременно отрастит их… Больше я не читал ее дневника. Я и так все знал. Про него, которому этот дневник был посвящен. Про нее, написавшую этот дневник. Потом я украл его и прятал под подушкой. Сорок пять исписанных детским почерком страниц. Сорок пять страниц про него. Одна строчка про меня. «Сегодня один дурак подарил мне розу…» В квартиру ввалился пьяный Леша Воронков с двумя девушками. – О, знакомься! Это Лена, а это – тоже Лена, – он заржал. Девицы были тоже выпившие и препротивные. Еле на ногах стояли. Одна белая, другая черная. Обе в ужасающих мини-юбках и чулочках в сеточку. Обе безвкусно раскрашенные. – Нравятся? – похотливо шепнул Воронков. – Нет, – буркнул Гриша. – А мне нравятся, я себе и привел! – сказал Леша. Он отвел Гришу в угол и зашептал: – Двигай отсель, куда хочешь! Я с ними обоими буду. Сам. Один. Попробовать надо. Вон, икры принес, ща банку съем – и вперед! Сматывайся и чтоб тебя тут ночью не было. – Да куда? Серега спит на кухне, я там не помещусь. Может, мне в ванной остаться? – Ты офигел! Мы там мыться будем. Ты у меня еще на очке усни! Девки порядочные пришли. Я им понравился, – сиял Леша. Порядочные подошли и повисли на нем. – Лешенька, а выпить? – Леша, а покурить? Расслабиться! – Ну иди. Нам надо того… втроем остаться! – торопил Гришу Воронков. И выставил его ночью на мороз. Шапки у Гриши, также как и у Нины, не было. Всю ночь он мерз у подъезда, прыгая как зайчик, а наутро обнаружил, что левое ухо распухло и стоит прямо перпендикулярно лицу. – Только бы меня никто не увидел в таком виде! – думал Гриша, идя на работу в ларек. Но на этом неприятности не закончились. Только он открыл свою лавочку, подошли два огромных жлоба. – Братан, пива и орешков соленых. Гриша молча выложил пиво и орешки на прилавок. Один из парней заглянул в ларек и увидел Гришино ухо. – Тебя чё, за ухо вешали, однобокий Чебурашка? – Не, братан. Эти орешки не покатят. Давай другие! – заявил его товарищ. – Других нет! – огрызнулся Гриша. – Не нравится, валите! – Я тебе в отцы гожусь! – заорал первый жлоб. – Козел ты, а не отец, – спокойно сказал Гриша. – Я вас трогал? – А ты тронь, попробуй! – угрожающе прошипел второй и тут же наглой рукой схватил с прилавка блок зажигалок. – Отдайте! – крикнул Гриша. – Не проси, не отдам! – засмеялся жлоб. И в ту же минуту взвизгнул. Потому что подошедшая сзади женщина умело скрутила ему руку и заорала: – Милиция! Человека грабят! Гриша узнал Нину по голосу. Жлобы бросились бежать, а Нина собрала рассыпавшиеся зажигалки. – ТЫ? – не верил своим глазам Гриша. – Я! – засмеялась она. – Еду мимо, думаю – надо заглянуть! Это они тебя? – показала она на больное Гришино ухо. – Это я вешался неудачно. Жив остался, – попытался пошутить он. – Тебя за другое место повесить надо! Не люблю, когда про смерть говорят. Я проживу сто лет, как моя прабабка. И ты живи сто! – сказала Нина. – Эй, сюда! Она помахала кому-то рукой. Гриша пригляделся – из иномарки вышел какой-то араб в национальном платочке. – Видишь, принц. Ну шейх! – похвасталась Нина. – Хочет сладости купить. Давай, все, что у тебя есть! «Шейх» подошел к ним и очаровательно улыбнулся. Он был очень хорош собой. – Надо же тебе выручку делать! А я при нем пока Шахерезадой работаю. Обещает мне протекцию. Через месяц, не позже, буду петь на большой сцене, – не без гордости сказала девушка. Гриша зло взглянул на «щейха»: – Это что, твой? – Тьфу, у тебя совсем глаз нет? Какой мой? Мой красавец! А этот урод! И не смей думать, что я с ним это… Я честная женщина. – Значит, ты «динамо». – Это что? – не поняла Нина. – Это когда он тебе все – а ты ему ничего! – объяснил Гриша. Она засмеялась: – Вот-вот! Давай тащи все, что залежалось! Гриша думал – шутка. Оказалось – правда! «Шейх» скупил весь ларек, все сладости, все пиво, все сигареты и с полными пакетами пошел к машине. Нина весело помахала Грише рукой: – Приходи завтра вечером к нам! Тут, за углом, наше кафе! В подвале, внизу! Скажи – Нина позвала! ГОЛОС ГРИШИ: – Всех поклонников, с которыми она познакомилась в своем кафе, Нина гнала ко мне. Никакой протекции они ей не делали, но зато хорошо скупали продукты. У меня выручка была – ого! Ахмед так хвалил, что даже подарил мне три кило изюма. Воронков чуть не повесился от зависти! Все орал, мол, как твоя смена – полная выручка, а от меня бегут как черти от ладана! Я ему говорю – хочешь, я тебе денег дам, пошли тете Клаве. А он – я тебя самого сейчас как пошлю! Потом, говорит, колись – как это у тебя получается. Ну я с дуру и рассказал ему про Нину, что она помогает, подруга моя. А он – подруга? Проститутка? Я говорю – нет, артистка! А он как заржет! Значит, точно – проститутка. И тебя обслуживает? Почем? Да дружим мы! – орал ему я. А он смеялся – дружим, это когда бесплатно? Понял я, что скотина он беспросветная. Ничего я ему больше рассказывать не буду! С того вечера, когда Нина пришла с «шейхом», я стал ходить в ее кафе. И слушать ее песни. Он ходил туда каждый вечер, когда не работал, смотрел на нее с обожанием. А за соседним столиком часто сидели Ира и Гена. Им тоже нравилось, как поет Нина. Она закончила петь, встала, прошла через зал и подсела к Грише. – Нравится? – Ага. Еще как. – Я эту песню сама написала. |