Онлайн книга «Уроки верховой езды»
|
— Они очень сердятся из-за Луиса. Я балансирую на грани истерики. — И они просто взяли и бросили работу? — Там еще возник вопрос с чеками… — Господи, что еще? — Банк их не принимает к оплате. — Господи… Я подхожу к стене и прижимаюсь к ней лбом. Потом поднимаю голову и стукаюсь в стену. Снова. Снова. И снова… — Они согласны вернуться, — говорит Жан Клод. — Но только если ты примешь и Луиса. И если им живые деньги заплатят. — Деньги я найду. Но Луиса обратно взять не могу. — В этом плане, боюсь, они непреклонны. — Почему? — Потому что если в следующем месяце он останется без работы, то осенью не сможет в школу пойти. — В школу?.. — В колледж Новой Англии. Я утрачиваю дар речи и только хлопаю глазами. — Удивлена? — Еще как! Почем мне было знать, что парень собирается в колледж? — Слушай, а ты вообще с ним хоть раз говорила? Я поджимаю губы. — Луис очень умный парнишка, — продолжает Жан Клод. — Исключительно светлая голова. Оплату обучения и покупку книг покроет стипендия, но остальное он должен финансировать сам. Его родители живут в Мексике, они не в состоянии ему помогать. Я понимаю, какое напрашивается сравнение. Оно далеко не в мою пользу, и я пытаюсь в упор не видеть его. Фигурально выражаясь, мысленно зажмуриваю глаза и затыкаю уши. Не помогает. До чего же я все-таки дура. Я вообще ходячий кошмар. Еве от Луиса не могло быть никакой беды. С наступлением осени он переедет в Хенникер, осталось всего четыре недели, и я уж как-нибудь присмотрела бы за молодыми, чтобы не наделали глупостей. Да и прочие возражения против Луиса как-то сами собой испаряются… Передо мной — мальчик, который усердно пробивается в жизни. В чужой стране, без поддержки родителей. И уже добился стипендии, чтобы посещать колледж. А с другой стороны — моя дочь. Которой все в жизни доставалось на тарелочке. И как, спрашивается, она собою распоряжается? Прокалывает язык. Обзаводится татуировкой. Допрыгивается до исключения из школы. Ну и скажите мне, кто на кого мог дурно повлиять?.. Я опять готова расплакаться. И поневоле вспоминаю свое бесславное бегство из района, где живет Луис. Все обвинения, что бросала мне Ева, полностью справедливы. Я судила Луиса — да и всех, кто там живет, — исходя из собственных предубеждений. * * * Спускаясь за Жаном Клодом по лестнице, я отчетливо понимаю: на то, чтобы вывести Гарру из конюшни так, чтобы не видел француз, у меня считаные минуты. Да и то надо еще придумать, как бы это проделать. Мы выгребаем один, другой, третий денник… Отсек, где стоит Гарра, все ближе. К тому времени, когда мы оказываемся по соседству, я успеваю в кровь искусать себе губы. Но тут происходит настоящее чудо. Жан Клод просит извинения и отлучается в удобства. Как только замок щелкает, я бросаюсь к деннику Гарры, распахиваю дверь и хватаюсь за недоуздок. — Идем скорее, идем! — громким шепотом зову я его, чмокая губами и нашаривая чембур. Он выходит за мной в коридор. Вид у него растерянный и несколько сонный. Я продолжаю дергать и чмокать, пока он не пускается неохотной рысцой. С поля я возвращаюсь с четким пониманием: я спятила. Мой план безумен. Пока мне удается скрыть, чем я занималась нынче утром, но все тайное неизбежно станет явным, как только придет пора загонять лошадей обратно в конюшню. Или даже раньше, если Жан Клод присмотрится — и не увидит полосатого коня в табуне. Зато обнаружит на его месте одноглазого темно-гнедого, бегающего среди меринов… Я обнаруживаю Жана Клода в дверях денника Гарры. Он сбрасывает в ведерко навоз, потом выпрямляется, опираясь на лопату. — Я вижу, передумала? — Угу… Он смотрит на меня почти подозрительно… От греха подальше я поспешно хватаю другую лопату и ныряю в соседний денник. Мы наводим чистоту битых три часа. И это с использованием всех известных человечеству изобретений для облегчения ручного труда. Чтобы не таскать тяжелые ведра с навозом, мы катим по проходу тележку и постепенно нагружаем ее. Потом закидываем в денники мешки с опилками. Те самые, будь они тридцать три раза прокляты. Возвращаемся с ножами и вспарываем мешки, разбрасываем по денникам их содержимое. Мы ставим ведра для воды на тачки, опять же чтобы не таскать в руках. И заново наполняем их из шланга, протянутого в конюшню. И потом, уже под занавес, засыпаем в сухие тачки лошадиный корм. У Жана Клода это полнорационный, у меня — для лошадей старшего возраста. И катим их по проходу, раскладывая порции по кормушкам… У меня отчаянно болит спина, а руки просто отваливаются. Я сейчас упаду и умру. Я вся в грязи. В волосах колтуны, они так и высохли нечесаными. Одежда в навозе, а шорты липнут к ногам — я облилась, когда опорожняла поилки. — Ну вот, — говорит Жан Клод, отряхивая руки о джинсы. — Вроде справились, черт побери. — Да уж, — отзываюсь я. — Черт побери. Он смотрит на часы. — Часа через два пора уже будет их загонять. — Если до тех пор дождь не пойдет… — Тсс! — Он строго качает головой и воздевает палец. — Не искушай судьбу! Увы, предупреждение запоздало. Крыша начинает греметь. Дождь налетает внезапным мощным порывом. Мы с Жаном Клодом в ужасе переглядываемся… Мой ужас, правда, сильнее, но об этом знаю только я. Я гадаю, выдержит ли краска? — Решено. — Жан Клод дергает себя за усы. — Пусть гуляют пока, если только гроза не начнется. — Решено, — сразу соглашаюсь я. Он стоит подбоченясь и смотрит на меня. — Вот так, — говорит он. Я повторяю за ним: — Вот так… — Так ты как-то разберешься с этим сегодня? Меня охватывает паника. Он знает! Он догадался про Гарру!.. Потом я соображаю, что он имел в виду конюхов. — Непременно, — отвечаю я. — Сегодня. Переговорю с банковским управляющим, и завтра мы отвезем им наличные… — Мы? — Ну, ты же знаешь, как их найти. А я — нет. Он прищуривается. Я оправдываюсь: — У меня чувства направления нет. Топографический кретинизм. Да ладно тебе, Жан Клод! Можно подумать, ты не хочешь, чтобы они на работу вышли!.. Поползновение на шутку выходит неуклюжим и несмешным. Он то ли не понимает, что я пыталась шутить, то ли просто пропускает мимо ушей. — Ну ладно, — говорит он, качая головой. |