Онлайн книга «Нулевой том»
Расстроенный Сергей Андреевич медленно побрел в сторону бани. Увидел Ивана Модестовича, в тоскливом одиночестве мыкавшегося по двору, и повернул вбок, обходя двор кромкой леса. Так он шел, углубленный, шевеля губами, сбивая лопухи. Вдруг кто-то преградил ему путь. – Варя?! – вздрогнул он, остановившись. – Что ты так испугался? – усмехнулась Варя. – Опять не ожидал меня увидеть? Вроде бы не удивительно – ты же из-за меня приехал… – Слушай! – голос Сергея Андреевича сорвался. – Я тебе хотел сказать… Перестань впутывать мою мать в наши отношения. Что за манера такая в конце концов – всех делать участниками своей жизни?.. – Ты что? Ты о чем? – удивилась Варя. – Это не моя была затея… Она меня сама попросила спрятаться в сарай… – Какой еще сарай? От кого ты пряталась? – От тебя. – Так… Это еще что за детектив! – Сергей Андреевич воспользовался возможностью разгневаться. – Что это за сговор за моей спиной?.. Шепот, шушуканье… Может, ты сначала объяснишь мне… Варя обиделась и перебила: – Это ты мне объясни, кто такая «твоя Нана»?.. – Нана?.. – Сергей Андреевич опешил. – Так тебе мать сказала? Когда же вы успели?.. – Я думала, она забыла про меня… – сильно смутившись, залепетала Варя. – Я вышла из сарая и пошла ее искать… Вдруг слышу, вы разговариваете… Слышу, обо мне… Я хотела уйти… – Ну, раз ты слышала, – Сергей Андреевич смертельно побледнел. – То и прекрасно. Я согласен на все. Но выяснять нам больше нечего… – Какой жертвенный… – Варя не все понимала, но была оскорблена. – Что я от тебя такого требовала, что ты согласен?.. – Ты же все слышала! – сорвался Сергей Андреевич. – Что тебе еще надо?! Чтобы я умер?.. – Что с тобой? Что я слышала? – изумлялась и ожесточалась Варя. – Я не желаю разговаривать в таком тоне… – Ишь ты, в таком тоне… – издевательски процедил Сергей Андреевич. – Прятаться, подслушивать – хороший тон… – Я не подслушивала! – возмутилась Варя. – Возьми себя в руки!.. – В руки, в руки!.. – грубо передразнил Сергей Андреевич. – Может, наложить на себя руки?.. – Он истерически рассмеялся, будто всхлипнул, и неуклюже, коряво побежал. – Сережа! – позвала, испугавшись, Варя. И Сергей Андреевич побежал быстрее и уверенней. На день опускался вечер, откуда-то нагнало облаков, и они мчались там, перегоняя друг друга, а внизу как-то особенно стихло. Екатерина Андреевна подошла к тому же сараю, и губы ее шевелились. Скулил волчонок. Екатерина Андреевна распахнула дверь в сарай. Из темноты, по-щенячьи извиваясь, тут же выполз волчонок и стал лизать ей руки. – Варя… – робко позвала Екатерина Андреевна. Пустота. – Господи! – запричитала Екатерина Андреевна. – Она же обиделась. Ни на что не гожусь – жизнь всем портить гожусь. Всем, всем только мешаю. Прав Сережа. Лишняя я. Устарела я. Не должна я больше жить. Не могу. Совсем уже не могу. И все жива. Господи!.. Екатерина Андреевна тяжело пошла к дому, за ней вился волчонок. Опять, когда ее никто не видел, она еще постарела, будто шли в этот день не часы, а годы… По двору, сумрачный, кружил Иван Модестович. – Катенька, можно я тоже в баньку пойду?.. – жалобно, как ребенок, как у ног – волчонок, скулил он. – Что это ты такой послушный? Шел бы, не спрашиваясь. – Директор не пустил. Екатерина Андреевна чуть удивилась. – Правильно сделал. – Екатерина Андреевна направилась к движку. Движок почихал и завелся. Ломясь, как лось, сквозь чащу, растерзанный, злосчастный, Сергей Андреевич выбегает на берег реки и останавливается, еле дыша. – Вот… – говорит он. И обессиленный опускается на песок. – Все. Он закрывает глаза: последние, отчаянные мысли разглаживают его лицо. Ему страшно. – Это – конец, – шепчет он. Но – пот и слезы просыхают, дыхание выравнивается. Он садится. Смотрит с удивлением на широкую воду. Усмехается. – Плаваю я хорошо… – усмехается он. – Отравиться я не могу, потому что успею найти противоядие… Ружье в этой пьесе уже стреляло… Господи! – в глубоком отчаянии восклицает он. – Что делать?.. Делать нечего. Он входит в баню… – Ого-го-го! Огогогого!! Сюда, Сергей Андреевич! Веничек… Общество расположилось на полках так: на самом верху, порхая под потолком, Харитоныч (стоя на лавке), чуть пониже (сидя на лавке) Степанов, на верхнем полке – директор, ступенькой ниже – корреспондент. – Ох!.. – вздохнул Сергей Андреевич, и лицо его просветлело. – Хорошо… Господи, как хорошо! Каждый раз не верю, что такое счастье… И каждый раз – оказывается. Казалось, позавчера всего парился. И – опять хорошо, – приговаривал он, медленно поднимаясь по ступеням. – О-ох!.. – Позавчера? – откликнулся Степанов. – Неужели в Москве еще парятся?.. – Еще как! – рассмеялся корреспондент столь наивному удивлению. – Я думал, это только у нас в глуши, вроде пережиток… – Пережиток! Да это сейчас самая мода! Сауна – финская баня – по всему миру… Все высшее общество теперь парится. – Финна баня губит, – отозвался из-под потолка Харитоныч. – Финна? – Пословица такая. – Слышал, Харитоныч, – сказал Степанов. – Ты высшее общество! Вон куда забрался, под самый потолок! – А чего финны так париться-то любят? – Кровь холодная. – Финна – баня губит, ха-ха! А хохла – сало… – А русского? – Русского известно что. Она, стервь мутноглазая… – Чеха – пиво! – Интересно, что англичанина губит?.. – Американца, известно, жвачка. – Англичанина-то? Туман… – Пар! У англичан пар холодный… – Кайф! Кайф!.. – хохотал, хлопая себя по груди, корреспондент. Так они перехохатывались и перегугукивались под шлеп веников. Варя выбежала, прорвавшись сквозь ту же чащу, на берег, где только что предавался самоубийственным мыслям Сергей. Его не было. Медленно она побрела назад… – Что характерно, – говорит корреспондент, кусая бороду, – для Токио… это что полицейские там в часы «пик» меняются через каждые полчаса, чтобы забежать к себе в участок и вдохнуть немного кислорода из баллона. – Маркс все-таки жил в девятнадцатом веке, – сказал Сергей Андреевич, – а вот что Мальтус создал свою теорию еще в восемнадцатом – поверить невозможно. Чистый воздух, рощи, птицы, редкие села, экипажи, маскарады, а он – о перенаселении. |