Онлайн книга «Нулевой том»
– Я и говорю, Екатерина Андреевна, – сказал обрадовавшийся неожиданной поддержке Степанов, – понятно должно быть, что человек делает. Ты докажи свое искусство, а потом уже себе позволь… Мы же ему предлагали работу в клубе – отказался, не может. – Кстати, – сказал корреспондент, – искусство не только должно быть понятно – оно должно быть еще и понято. – Ну, это что в лоб, что по лбу… – опять врезала Екатерина Андреевна. – Чтобы быть понятым, оно должно быть таким, чтобы его можно было понять. А то все боятся сказать, что ничего не понимают, и расхваливают – голый наряд короля… Корреспондент посмотрел на Екатерину Андреевну и не рискнул спорить. – Но, мама… – пытался поддержать его Сергей Андреевич. – Не все – передвижники, МХАТ да «Лебединое озеро». Может же быть и еще что-нибудь… – Может-то может, да только лучше оно от одного лишь права быть не станет. А «Лебединое озеро», что, разве хуже стало? – Мы, Катенька… у нас отчего спор зашел… – попробовал все уладить Иван Модестович. – О нашем граде Китеже… Что губим мы природу этой ГЭС – и лес, и архитектуру… и рыб, и дичь… – Дичь… Это и есть дичь, дикость, как мы живем… Вам бы все романтику, Иван Модестович. А люди устали так жить. Почему одни будут с газом, электричеством, ванной и унитазом – а мы нет? Все хотят. Пока что вы дичь истребляете, а не ГЭС… – Ну, Екатерина Андреевна, ты сегодня не в духе… – А вы уже выпили и молчали бы. Шли бы спать. – Мама… – погладил ее по руке Сергей Андреевич. Тут, все разряжая, появился Харитоныч. – Товарищи, пар – я такого пара еще не видел! Прошу!! – Все радостно оживились, стали подниматься. – Сережа… Проводи меня немного… – отсутствующе глядя, сказала Екатерина Андреевна. – Конечно, мама… – с подчеркнутой готовностью сказал Сергей Андреевич, подавая ей руку. – Вы идите, я скоро приду… – отпустил он компанию. – А вы куда, Иван Модестович? – устало сказала Екатерина Андреевна. – Ну, выпили… Но париться-то вам совсем нельзя. Иван Модестович посмотрел на нее с ненавистью и отчаянием. – Что ж ты не проследил, чтобы Иван Модестович не пил? – как-то даже без упрека спросила Екатерина Андреевна. – А я, мама, не успел. Я пришел, он уже выпил… Да ты не волнуйся, он не много выпил. – Косулю, можно сказать ручную, убили… – так же ровно, словно не слушая, говорила Екатерина Андреевна. – Но, мама… мы же… – Она у меня полгода жила, с тех пор далеко и не уходила. Я на шкуре свой шов узнала… Сергею Андреевичу стало не по себе. – Но это же не мы!.. – Он осекся. Екатерина Андреевна вдруг повернулась к нему, взяла за плечи и так прямо заглянула в него. – Не вы… – Екатерина Андреевна побелела. – Ты и убил. Тебя бы судить надо. – Ну, мать, ты уж слишком, – ледяно сказал сын. Екатерина Андреевна сникла. – Зачем ты приехал?.. – Мам… – Ты ведь не ко мне приехал, не ради меня… – Мама, что ты говоришь… – Сережа… Я же тебя меньше любить не стану. Это раньше я могла тебя наказать за вранье. А теперь – чего ты боишься?.. Ты не ко мне прилетел – ты ради дельца своего прилетел… Сергей Андреевич молчал. – Что ж ты молчишь? – Мама, но это же наше с ней дело! – Ты хочешь сказать, что не мое. Я согласна. Но и не твое. Ты же не любишь ее. Это ее дело. – Ладно, что ты хочешь? Чтобы я женился на ней? Но ты сама говоришь, что я не люблю ее. – В наше время этого было достаточно, чтобы жениться. – В ваше время… Целый век ушел на доказательство того, что жениться можно только по любви. – Вот вы и разучились любить, а научились доказывать… И Нану свою ты не любишь. Тебе лестно быть с ней, а с Варей не лестно. Вот и все. – Мама… – Где была твоя Нана, когда Варя жила у тебя? На гастролях? В Крыму?.. И она тебя не любит. Не можете вы любить, потому что никогда правды не говорите. – Что тебе от меня надо? – Чтобы ты не морочил Варе голову и сказал ей всю правду. – А есть такая вся правда? – взвился Сергей Андреевич. – Вот я ей сейчас все выложу – она либо руки на себя наложит, либо нажрется какой-нибудь дряни для выкидыша, либо ее ковырнут здесь на всю жизнь… Это – правда?.. Я со своим коварством хотя бы гарантировал ей… способность рожать. Она молода, у нее все впереди. Может, в моей лжи больше правды! – Я отстала, но способность рожать ты ей гарантировать не можешь. Ты можешь обеспечить качество операции – но ты разрушаешь качество жизни. Правда – есть. Это жизнь. От нее умирают или живут. Но не устраиваются в ней. Я против обезболивания. – Ну, знаешь, мама… Все-таки, что бы ты хотела? – Чтобы ты ей все сказал как есть. – Не скажу. Я не считаю это правильным. (Они оба не видели Варю, и Варя до последнего момента их не видела, бредя задумчиво и бесцельно. Но вдруг увидела, услышала и, прежде чем поняла, отпрянула за угол.) – Ну а если я скажу, что хотела бы иметь внука? Что мне не много осталось жить? – Это запрещенный прием, мама. – Кто запретил? Кто запретил мне хотеть этого? Твоя Нана не станет рожать… – Почему это? – Чтобы голос не сел… – вредно говорит Екатерина Андреевна. – Потому что ты ей не так лестен, как она тебе. Ей другого надо! – Мать! – Екатерина Андреевна зажмуривается, как от удара. – Я люблю ее! – Сереженька, милый, прости! Я обезумела… Ты прав, я сама не знаю, как лучше. У меня нет прав… Но ведь не обязательно жениться – ты мог бы признать Вариного сына, помогать ей… Сергей Андреевич рассмеялся. – Да она никогда не согласится на это. – Не согласится? – сказала Екатерина Андреевна. – Откуда ты знаешь? Ты предложил ей это? – Даже и предлагать не буду. Это ханжество похуже… – он не договаривает. – А что если я ей сама скажу?.. – отсутствующе сказала Екатерина Андреевна. (Варя пряталась за углом.) – Нет! – испугался Сергей Андреевич. – Ты этого не сделаешь! – Если это сделаешь ты. – Мама! Умоляю… Ну, потерпи ты… Дай нам самим… Что же это! Господи, черт! – взвыл Сергей Андреевич. – Сережа, милый… – вдруг ослабела Екатерина Андреевна. – Обними меня! Прости старую… Лезу, мешаю всем жить… Тебе, ей… твоей Нане… – Ну, что ты, что ты, мама… – умиротворяется, слегка обнимая, сын. |