Онлайн книга «Лицей послушных жен»
|
Другую одежду мы носим только в выходные. Для этого существуют специальные гардеробные, где есть вещи на любой вкус. Я обычно выбираю джинсы, футболку и кроссовки. На случай праздников, вечеринок или встречи гостей есть другая гардеробная с вечерними нарядами. Конечно, все вещи (а они дорогие и добротные) нам не принадлежат. Да и зачем, если после выпуска о нашем гардеробе будут заботиться другие! Тогда наши вещи будут действительно принадлежать только нам. Каждая из нас ждет этих времен как манны небесной. Но и та одежда, которая есть у нас сейчас, вполне нас устраивает. Стриты так не одеваются! У нас все изысканное. Даже потертые и рваные по последней моде джинсы. На этот раз линейка мне показалась какой-то скомканной, прошла быстро. Госпожа Директриса поздоровалась с нами, огласила расписание на день и даже (это показалось мне невероятным!) забыла про общее скандирование ключевых слов Устава! Обычно линейка заканчивается тем, что мы хором произносим заветные слова: – Благодарность! – Уважение! – Послушание! – Молчание! И так далее. Сегодня госпожа Директриса была какой-то невнимательной. Она стояла в окружении учительниц и воспитательниц со строгим лицом. Потом быстро развернулась и ушла в свой кабинет. А мы пошли в соседнее здание – помещение школы, не скрывая удивления. Только переглядывались и молчали. Так как проявление лишнего любопытства нарушало пункт Устава о терпении, которое нужно проявить в любой непонятной ситуации. Я даже не заметила, что среди нас нет Лил. А это как раз было важно. Даже если ты срочно хочешь в туалет, надо сначала зайти в класс, сесть, а уж потом попросить госпожу Учительницу отпустить тебя по нужде. «Наверное, Лил припекло», – подумала я, когда заметила ее отсутствие в классе. А потом меня охватила досада: «Вдруг она испугалась “литсуда” и побежала в лазарет – прикинуться больной! Это было вполне в ее стиле!» Но нет: Лил все-таки появилась. Извинилась и попросилась сесть на свое место. Госпожа Учительница – и это тоже было странно – даже забыла записать ей порицание в личный дневник! Началась первая пара. Я с любопытством поглядывала на Лил. Она сидела с отчужденным видом справа от меня, склонив голову, из-за чего ее лицо почти полностью закрывало полотно гладких черных волос. Я незаметно толкнула ее ногой, предупреждая, что минут через тридцать мы должны достойно провести «литсуд». Не поворачивая головы, Лил что-то быстро написала на клочке бумаги и скомкала его, как только я успела прочесть написанное. Но я все равно не смогла бы поверить этим расплывчатым буквам! А они складывались в два слова: «Убили Тур». Я еще раз толкнула ее ногой. На сей раз достаточно больно: мол, что за бред? Лил сунула скомканный листок в рот, прожевала его и прошептала: – Я проходила мимо кабинета госпожи Директрисы… Сама услышала: ножом в сердце… Там – инспектор и адвокат… Я чуть не задохнулась. Вот так новость! – Ты уверена? – прошептала я. – На все сто… – ответила Лил и еще ниже опустила голову. Разговаривать во время урока было опасно. Но кажется, госпожа Учительница, как и госпожа Директриса, сегодня была невнимательной и какой-то ошеломленной. Пока мы доставали тетради и ручки, она стояла, повернувшись лицом к окну. Это дало нам возможность пустить новость дальше по классу. И он наполнился тревожными выдохами: – Тур! – …убили?.. – …ножом?.. – …в сердце?.. – …насмерть?.. – …не может быть… На уроках нам говорили, что, в принципе, все мы можем оказаться в неожиданных ситуациях, когда наказание за проступок может быть слишком серьезным и даже опасным для жизни. Приводили примеры за все время существования лицея. Гордились тем, что именно у нас их втрое меньше, чем в других заведениях. И этот показатель каждый год уменьшается. Но нам ничего не говорили имена наказанных насмерть за проступок, перечисляемые на общих собраниях госпожой Директрисой. Так, аббревиатуры. Но Тур! Тур, которую мы знали! Тур – лучшая исполнительница восточных танцев, отличница, пример для всего ЛПЖ! Тур, которая лучше всех составляла икебану! Та, что пела, как оперная дива, одевалась, как голливудская звезда, обладала безупречной фигурой и лицом, с которого можно было воду пить! Разбиралась в искусстве Ренессанса, цитировала наизусть Аристотеля! Тур, тихая и милая Тур. Счастливая Тур, которую забрали для замужества первой. И не на машине, а в настоящем ландо, запряженном четверкой белых лошадей, всю обсыпанную флердоранжем, окутанную китайским шелком и австрийским кружевом. В блеске бриллиантов. Во вспышках фейерверков. В волнах музыки живого оркестра из Национальной оперы! Тур, после отъезда которой на всех просторах ЛПЖ еще долго лежала тень. Тень нашей грусти и нашей зависти… Тур… – Тишина в классе! Мы даже вздрогнули от крика госпожи Учительницы, которая еще и треснула по столу указкой. Тишина в классе. Прочь эмоции. Урок. Все как всегда. Только Лил все еще не поднимала головы, и я не могла видеть выражения ее лица. Ну так оно и должно было быть: я забыла, что Лил еще с девятого класса бегала за Тур, как собачка. Потом начался «литсуд»… Дорогой дневник! Вынуждена была сделать небольшую паузу. Так как совсем запуталась – столько событий за один день. И о «литсуде» хочется отдельно рассказать, и о Тур. Собственно, как раз известие о смерти Тур, которое случайно подслушала Лил, повлияло и на события на «литсуде». Поэтому – еще немного о Тур… Она была чуть ли не единственной девушкой из всего лицея (кроме той, хромой), которой все смотрели вслед. Просто нельзя было не обернуться, увидев ее всегда улыбающиеся светло-зеленые глаза. Из-за Тур мы – наш секстет – страшно грешили на протяжении всего года. А именно: наблюдали за балами в стеклянные отверстия на крыше бального здания! А все затем, чтобы увидеть, как танцует Тур… О, эти балы! Боюсь не рассказать о них в потоке дальнейших событий. Поэтому сделаю еще одно, надеюсь последнее, отступление. …Балы проходили каждый сезон и делились на Летний, Осенний, Зимний и Весенний. |