Онлайн книга «Бездна взывает к бездне»
|
– А вы на себя гляньте, папенька, – кроткая Жюли не выносила, когда при ней не к месту упоминали Господа. – Не гневите Бога, ибо сами вы грешники. – Цыц, сорока! – прикрикнул на нее отец. – Не суди отца! – Вы бы пожертвовали на церковь. Я ведь знаю, что батюшка к вам приходил за деньгами, а вы не дали. Стыдно, папенька! – Я тебе сказал: цыц! Другие больше меня грешат, однако не бедствуют. – Где Долли? – перебила его Шурочка. – Наплакалась вчера, теперь спит, – хмыкнул Василий Игнатьевич. – И как крепко спит! Варька стучалась к ней, к завтраку звала. Кричала так, что мертвый бы проснулся. А этой хоть бы что. Изнутри заперлась и спит. Шурочка нахмурилась. Долли всегда была послушна, да и спала чутко. И к завтраку всегда спускалась. – А может быть, ее там нет? В комнате? – Да где ж ей быть? – удивился Василий Игнатьевич. Но тут и Жюли заволновалась: – Долли давно уже должна была проснуться. Не похоже на нее. Отец! Василий Игнатьевич! Надо дверь ломать! – Вы что, дурехи, рехнулись? Добро портить! Шурочка резко встала из-за стола: – Не хотите, так я сама! – Сиди! Эй! Варька! – крикнул Иванцов. Тут же появилась горничная: – Чего изволите, барин? – Пойди да постучи как следует в дверь барышни Долли. А коли не откроет, так ломайте. – Да как же барин? Дверь-то почти новая! – Делай, что говорю. – Как прикажете, – и Варька метнулась в коридор. Шурочка и Жюли напряженно прислушивались к тому, что происходит в доме. Вскоре раздался грохот. Дворовые мужики ломали дверь. Шурочка поняла, что к Долли так и не достучались. Иванцов допил чай и крикнул: – Ну, что там?! Эй, кто-нибудь? Оглохли?! В дверь тут же сунулась испуганная Варька: – Нету! Барышни Долли нигде нету! Дверь, опосля того, как из комнаты вышла, видать, на ключ заперла. Чтоб скоро не хватились. Ни ее нету, ни ключа. А комната пустая! – Как это пустая?! – заревел Иванцов. – Что мелешь, дура?! Ищите в саду! Чего стоишь?! Беги! Варька метнулась обратно в сени, оттуда в сад. Сестрам уже было не до завтрака, да и Василий Игнатьевич заволновался. Шурочка схватила за руку Жюли, и сестры побежали в сад. – Неужели это она выходила ночью из своей комнаты? – вспомнила вдруг Шурочка. – Юленька? Куда ж она делась? Жюли молчала и была бледна. По саду бегали дворовые, звали Долли. Сестры тоже кричали: – Долли! Долли! Ты где?! Никто не отзывался. Обшарили весь сад, самые потаенные его уголки, но Долли так и не нашли. Наконец дворовая девка Парашка принесла старую шаль. – Вот, барин, за ветку зацепилась. Ива-то, что над водой наклонилась, так на ней. На берегу озерца. Василий Игнатьевич взял шаль и, с размаху хлестнув ей девку по лицу, заорал: – Чего стоишь столбом, дура?! Живо всем искать лодки! Баграми по дну-то шарьте, баграми! – и начал вдруг быстро-быстро креститься, приговаривая: – Вот тебе и грех, вот тебе и грех… Накликали! Шурочка схватила за руку Жюли и сжала так, что сестра вскрикнула от боли: – Быть может, она с ним убежала? Тайно? А шаль… Что шаль? Быть может, и не было ничего? Жюли молчала и тихо плакала. А в усадьбе Иванцовых началась великая суета. Снарядили отряд мужиков, все с баграми, стащили в озерцо все лодки, какие только были. Оно было небольшое, заросшее кувшинками и травой, но глубокое. Вода черная, из нее порою выуживали огромных карасей да жарили их в сметане. На берегах озерца росли ивы, их зеленые косы склонялись до самой воды. Под ними вода была особенно черной, похоже, здесь и была самая глубина омута. Несчастий здесь отродясь не случалось, вода была почти стоячей, до берегов близко да и людей в округе полно. Но Долли пришла сюда ночью, тайно. Хотя, пока ее не нашли, никто не хотел верить в самое страшное. «Найдется барышня, найдется», – приговаривали мужики, шаря по дну баграми. А по саду бегали дворовые люди и все кричали. Поиски затянулись почти на два часа. Жюли все это время на коленях стояла на берегу и беззвучно молилась. Ей никто не мешал. Шурочка время от времени смотрела на сестру и, в конце концов, поверила: Долли жива! Она просто сбежала из дома со своим избранником. Такое случается с девицами. А шаль на ветку ивы унесло ветром. И в тот момент, когда она уже окончательно поверила в это, кто-то из мужиков, стоя в лодке, зацепил багром мертвое тело и поднял его над водой. – Нашли! Утопленница! – раздался отчаянный крик. Девки на берегу разом завизжали и кинулись в рассыпную. Мужики в других лодках поспешно погребли к берегу. Василий Игнатьевич грозно закричал: – Куда?! Всех посеку!!! Ну-ка в других лодках, помогите ему! Все назад, на берег! Засеку-у!!! Тело соскользнуло с багра и плюхнулось обратно в воду. Крестясь и дрожа, подгребли остальные мужики. Начали шарить баграми, зацепили утопленницу вновь. Потом подвезли ее к берегу. Бросили сеть и этой сетью вытащили на берег, в траву. Долли была в белом платье, в длинных темных волосах ее запутались зеленые водоросли. Она была похожа на русалку, на теле следы багров, огромные кровоподтеки, а вот лицо не тронуто. Мужик, который ее нашел, сказал тихо: – За корягу ее занесло, барышню-то. Платьем зацепилась. Если б не одежа, ни за что бы так скоро не нашли. Утопленники на третий день только всплывают. Вот те крест! – И он размашисто перекрестился. – Ну зачем она так? – разрыдалась Шурочка. – Как она могла? Зачем? А вот Жюли теперь не плакала. Лицо ее стало печальным и строгим. Хоть икону с него пиши! Василий Игнатьевич велел нести тело в дом. Мужики повиновались, хотя и с опаской. Утопленница же! Грех тяжкий! Страшная весть мгновенно разнеслась по усадьбе. Узнав, что крепостные только об этом и судачат, Василий Игнатьевич под страхом смерти приказал всем до поры до времени держать язык за зубами. На веранду вдруг выскочила Софи, которая до этого момента все еще надеялась на чудо и закричала: – Ну, сестрица, удружила! Как же теперь со свадьбой? Кто ж меня теперь возьмет? Да будь ты проклята, сестрица Долли! Ты назло мне это сделала! Назло! Чтобы мою свадьбу расстроить! – Как ты можешь? – одернула ее Жюли. – Она же сестра тебе! – Ей уже ничем не поможешь! – огрызнулась Софи. – А мне теперь как быть? Это ж позор ничем не смываемый! Когда твоя родная сестра – самоубийца! – Тише ты, тише, – замахал руками помещик Иванцов. – Неужели ее теперь похоронят в неосвященной земле? Без отпевания и без батюшки? Отец, как же так? – обратилась Жюли к Василию Игнатьевичу. – Ты должен что-нибудь сделать! |