Онлайн книга «Смертельные тайны»
|
– Таким, какими их описывают в книгах. – Точно. Я отодвинула рыбу как можно дальше. – Во имя генома! Прокатимся еще раз на «Бэт-мобиле»! По пути в университетский городок в Двенадцатой зоне Галиано рассказал нам с Райаном, что ему удалось выяснить в первой половине дня. За Хорхе Серано тянулся шлейф приводов в полицию, в основном за мелкие правонарушения: кражи из магазинов, вандализм, езду в пьяном виде. Но обсудить с Хорхе его прежние прегрешения не получилось – парень как сквозь землю провалился. Напарник Галиано занимался историей Антонио Диаса. Эрнандес выяснил, что окружной прокурор в начале восьмидесятых служил в армии в звании лейтенанта, в основном в окрестностях Сололы. Его командиром был Алехандро Бастос. Terrifico [81] . Еще Эрнандес сумел узнать, что под командованием Бастоса служило немало нынешних высокопоставленных сотрудников полиции. Mucho terrifico [82] . Лаборатория профессора Хименеса находилась в строении М2, бело-голубом прямоугольном здании в центре кампуса. Следуя по указателям «Ciencias Biológias» [83] , мы нашли его кабинет на втором этаже. Больше всего в облике Хименеса мне запомнился зоб – размером с грецкий орех и цвета сливы. В остальном – просто дряхлый старик с пронзительными черными глазами. Профессор не встал, когда мы вошли, лишь молча смотрел, как мы один за другим возникаем в дверях. Размером кабинет примерно шесть на восемь ярдов. На стенах – сплошь цветные фотографии клеток на разных стадиях митоза – или мейоза. Точно не знаю. Ученый не дал Галиано возможности даже раскрыть рот: – Приходил один, спрашивал про стволовые клетки. Я кратко все изложил и ответил на его вопросы. Больше ничего не знаю. – Олаф Нордстерн? – Не помню. Сказал, что пишет статью. – О чем спрашивал? – Хотел узнать про линии зародышевых стволовых клеток, исследование которых одобрил президент Джордж Буш. – И? – Я рассказал. – Что именно вы рассказали? – По данным НИЗ… – Национального института здравоохранения, – расшифровала я. – …существует семьдесят восемь линий. – Где? Хименес вытащил из кипы бумаг распечатку и протянул мне. Пока я просматривала имена и цифры, Галиано прослушал краткий курс по исследованиям стволовых клеток. «БресаГен инк.», Атенс, Джорджия, 4; «СайТера инк.», Сан-Диего, Калифорния, 9; «ЭС Селл интернэшнл» – институт Монаша, Мельбурн, Австралия, 6; «Джерон корпорейшн», Менло-парк, Калифорния, 7; Гетеборгский университет, Гетеборг, Швеция, 19; Каролинский институт, Стокгольм, Швеция, 6; «Мария биотек ко, лтд.» – медицинский институт при больнице по лечению бесплодия, Сеул, Корея, 3; Больница «МизМеди» – Сеульский национальный университет, Сеул, Корея, 1; Национальный центр биологических наук – Институт фундаментальных исследований Тата, Бангалор, Индия, 3; Пхочхонский университет, Сеул, Корея, 2; Институт наук о жизни «Релианс», Мумбаи, Индия, 2; Университет Технион, Хайфа, Израиль, 4; Калифорнийский университет, Сан-Франциско, Калифорния, 2; Исследовательский фонд Висконсинского университета, Мэдисон, Висконсин, 5. Снова посмотрев на третью строчку в списке, я молча показала ее Райану. Наши взгляды встретились. – Семидесяти восьми достаточно? – спросил Галиано. – Черт побери, нет. У Хименеса имелась странная привычка при разговоре наклонять голову влево. Возможно, зоб давил на его голосовые связки и профессор пытался это скрыть. – Некоторые из этих линий могут утратить свежесть, или потерять плюрипотентность, или просто разрушиться. Четыре из шести колоний, созданных в одной из биотехнологических компаний США – не скажу, в какой именно, – оказались неустойчивыми. – Хименес фыркнул. – Уже очередь запросов выстроилась. Он ткнул костлявым пальцем в распечатку у меня в руках. – Взгляните на этот список. Многие линии – в руках у частных фирм. – А частные фирмы не любят делиться, – кивнул Райан. – Совершенно верно, молодой человек. – Американское правительство что-то делает для того, чтобы обеспечить к ним доступ? – спросил Галиано. – НИЗ формирует реестр человеческих зародышевых стволовых клеток, но соглашается, чтобы распределением клеточных линий занимались те лаборатории, где они были созданы. – Стволовые клетки могли бы стать ценным товаром, – заметил Райан. Хименес издал похожий на кудахтанье смешок: – После заявления Джорджа Буша акции стволовых клеток взлетели до небес. В глубинах моего разума вдруг возникла тревожная догадка. – Доктор Хименес, насколько сложна методика выращивания культур человеческих зародышевых стволовых клеток? – Студенту-второкурснику это вряд ли удастся, но для специалиста не так уж и трудно. – Как это делается? – Берутся свежие или замороженные эмбрионы… – Где? – В лабораториях ЭКО [84] . – В клиниках, где пары проходят курс лечения от бесплодия, – перевела я для приятелей-полицейских. – Клетки извлекаются из внутренней клеточной массы бластоцисты, помещаются в чашки с культурой роста, в которую добавлена сыворотка из коровьих зародышей… Мое сердце забилось сильнее. – …на питательных слоях из эмбриональных фибробластов мышей, подвергшихся гамма-облучению, чтобы предотвратить размножение. Клеткам позволяют расти от девяти до пятнадцати дней. Когда внутренние клеточные массы начинают делиться, образуя сгустки, клетки отделяют от периферийной среды, снова помещают в культуру и… Больше я не слушала. Стало ясно, что замышляла Цукерман. Я бросила взгляд на Райана, давая знак, что пора идти. Хименес продолжал бубнить про альтернативную методику – внедрение зародышевых стволовых клеток в тестикулы мышей с ослабленным иммунитетом. |