Онлайн книга «Толмач»
|
– Ну, сделай чего-нибудь, котик, я в долгу не останусь!.. Помоги на годик зацепиться, позарез надо! На это я отвечал, что переводчик мало что может сделать. И в ответ тоже не отставал в троганьях и поглаживаньях, особенно когда надо было открывать тугие двери, пропускать ее вперед и поддерживать на ступеньках. Нам встретился Тилле с двумя рабочими в желтых робах. Остановился, удивленно осмотрел нас: – Ко мне?.. Нет?.. – и проводил нас философским взглядом. Пока мы шли к Марку, желторобые рабочие не спускали глаз с моей спутницы. Да, по этим коридорам редко летают такие яркие и пахучие птицы, все больше – сирые мыши. Под нарастающие всхлипы и стоны хронически больной кофеварки мы приблизились к открытой двери в кабинет. Марк читал что-то на мониторе. Увидев Ингу, обомлел: – О!.. Пожалуйте! Кого вы это привели?.. Какая женщина! – и начал бесцельно передвигать на столе предметы, плотоядно (как низкие мужички – высоких женщин) оглядывая ее ненасытными глазами. Она села за стол, как в ресторане – легко и свободно. Сумочку положила перед собой и замерла, оглядывая исподтишка кабинет и особенно Марка. Тот в замешательстве чесал свою бритую голову, словно забыл, с чего надо начинать. Потом собрался с мыслями, глубоко вздохнул и открыл папку, просмотрел данные. – Этот, что ли, главный? – шепотом спросила Инга и, услышав «да», протянула с хрипотцой: – Ясно-понятно. Вот пялится, мудошлеп! Он по-русски, случаем, не волочет? – Не думаю, хотя кто знает… Наконец Марк пришел в себя, выпил таблетку, завозился в кресле, взял микрофон, постучал по нему, подул, пошикал и посвистел, ворча между звуками: – Что такое… опять… не работает… напасть… – и полез проверять контакты. Инга спросила меня: – Чего такое? Чего этот фетюк мельтешит? – Диктофон барахлит. – А… А чего, весь базар записывать будут или как?.. На видео случайно не снимают? И она тревожно и внимательно оглядела кабинет. – Что, бывало уже? – Всякое бывало… – Она повела плечами. – Раздеться можно? – Даже должно. – Ишь, лисенок! Но если поможешь… И она вытянула полные губы трубочкой, изображая поцелуй. Это не укрылось от Марка: – Заигрывает с вами? Какие ужимки! Откуда она?.. Из Чечни?.. – он поморщился. – Из Чечни все черные и маленькие приходят, а она вон какая, белая и большая… Эффектная особа!.. Она так же из Чечни, как я из Гренландии… Инга тем временем блядско-царским вызывающим жестом скинула с плеч дубленку и удобно расположилась за столом. Блузка была под стать сумочке – с голубым блеском и шитыми птицами. Под натянутой тканью – очень весомые груди, нагло смотрящие в разные стороны. – Мы как будто в ресторане сидим, меню не хватает, – сказал я, откровенно любуясь ею (Марк тоже пялился, как креветка, облизывая высохшие губы и поминутно попивая из стакана). – Меню?.. Точно! Класс! Я бы сейчас осетринки заливной скушала… И мороженого! Люблю! Я вообще овощежралка, фруктоядица, но от парочки куриных жюльенчиков сейчас не отказалась бы! – Да, привычка… В Грозном жюльенчики на каждом шагу… – с серьезным видом поддакнул я. Она поцокала языком: – В Грозном все есть. Надо только поискать. Вообще большие бабки есть у народа… Ну да народ весь давно уже в жопу выебан. – Она тщательно и отчетливо произнесла последние два слова и жестом (суя указательный палец в ладонь, свернутую кулечком) показала для убедительности, что сделали с народом. Марк обомлел: – Это что такое?.. – Народ, говорит, изнасиловали, – пояснил я. – Ах, вот как… Она что, народная активистка? Оппозиционерка?.. Диссидентка?.. – Марк ехидно прищурился. – Таких красивых правозащитниц не бывает, там все уродки, как в партии зеленых… Ну ладно, начнем. Пусть назовет себя! Она посмотрела на него как на идиота, кивком указала на лист в его руках: – Там что, не написано? Или неграмотный? Чего чавкалку раззявил?.. Он чего, читать не умеет? Вот чванливый фриц! Пиздобол хуев! – Хочет от тебя лично услышать. Ты вообще не спорь с немцами, а то хуже будет… – предупредил я ее. – Это он сейчас хи-хи да ха-ха, а как засунет тебе потом отказ – поздно будет! Отвечай на вопросы – и все. – Понятно. Спасибо, котечка. – И она покорно-старательно назвала себя. – Фамилия что-то на польскую похожа… Может, она вообще из Польши?.. – насторожился Марк в мою сторону. – Как думаете? – Да нет, по-русски чисто говорит… А фамилия может быть какая угодно – и русская, и польская, и белорусская, и украинская… – Вот именно. Не из Киева ли? – Он продолжал подозрительно смотреть на Ингу. – Из Грозного, говорит. – Какого года рождения? Инга подумала и ответила: – Ну, грубиян – у женщин разве такое спрашивают?.. Четвертачок разломала, вот и считай… Что, в отстой пора? Жизнь кончается? Марк пожевал губами, чесанул хрустящий бобрик, смягчился: – Что вы, в двадцать пять лет жизнь только начинается… Когда я перевел это Инге, она сразу по-деловому предложила: – Вот пусть и поможет начать новую жизнь… Сколько я их уже начинала… Начну еще одну, не проблема… – Она вздохнула, посмотрела открыто на Мар ка. – За мою новую жизнь я его райским счастьем обеспечу… – И добавила жеманно: – Дважды в неделю… Марк, услышав перевод, весь преобразился, засмущался, закудахтал: – Да что это она, в самом деле… Как это?… Что она имеет в виду?.. – Потом собрался с мыслями и строго сказал: – Пусть оставит эти глупые намеки! У нас тут амт, а не пуфф, бордель… – Бордель? – услышала она знакомое слово, оживилась. – В бордель уже потянуло? – Тут не бордель, говорит. Она сделала большие глаза: – Ну, а я что говорю?.. Его в бордель никто и не зовет. Как раз наоборот. Пусть дома сидит, а я буду его навещать… Вот охуярок… Да что, пошутить нельзя? – заключила она, нагло переводя свои голубые стекляшки с меня на Марка и обратно. – Так ты что, шутишь или говоришь серьезно? – уточнил я. – Да уж какие шутки… – вздохнула она. – Пусть поможет – рабой ему стану, ноги мыть и воду пить… – При мне он может не согласиться, – заметил я. – Ну, пусть без тебя. Или с тобой вместе… Мне все равно – лишь бы тут зацепиться на годик… Помогите даме! – Она театральным жестом прикрыла ладонью наглые глаза. – О чем вы там говорите? – ревниво посмотрел на меня Марк. Я сообщил ему, что беженка просит о помощи, предлагает за это себя в рабыни, обещает ему ноги мыть и эту воду пить, а от себя шутливо добавил: |