Онлайн книга «Толмач»
|
– Вы что, свой день рождения без мужа назвать не можете?.. Или адреса не знаете?.. – Эта да, а другой всэ муж знаэт. Выяснилось, что она с семьей жила в Кизилюрте, на улице Ленина, 3, кв. 11. После школы окончила медтехникум и работала медсестрой в медпункте. Вышла замуж. Пошли дети. – Сколько их у вас? – Ну… Три здэс. И один – здэс. – И она указала на живот. – Да, да, очень хорошо… Будьте осторожны. Моя дочь тоже сейчас беременна, вчера чуть не упала… Так, а где сейчас ваш муж? – Турма сидит. – Почему? За что? – Точна нэ знай, муж знаэт. Мой дэла малэнки была – муж ранэны приводил, я лэчил. – Каких раненых? – Не знай, муж знаэт. Из Чэчня, из другой места. Милиц был, ранэны и муж забирал. Потом от муж с турма писмо бил: говорит, я и дэти эхат нада. Бэжат. – Куда ехать? – Откуда я знай?.. Утро грузовик-машин нас забирал – и все, тут приехал сразу. Тут Бальбаганчи отнял у старшего брата последний чипс, что опять привело к стычке. Младенец Зульбаган проснулся и заверещал. Шнайдер поспешил выключить диктофон. Мирзада, отвернувшись, начала кормить младенца грудью, а я разнял детей, переключив их внимание на обрывки плюшевого зайца. Воспользовавшись относительным затишьем, Шнайдер щелкнул диктофоном: – Давайте по порядку. Что за раненые? Откуда? Выяснилось, что осенью 99-го года муж несколько раз привозил домой раненых, их раскладывали на первом этаже, приходил врач («Какой, кто?» «Нэ знай, муж знаэт»), давал указания, что и как делать. И она их выполняла: перевязывала, колола, давала пилюли, меняла повязки, выносила судна, мыла, стирала, поила раненых супом и урдой. – Что за урда? – не понял я. – Кокнар, э!.. Из мак микстур дэлал, от бол, – пояснила Мирзада. Кто-то из соседей донес, пришла милиция, увезла раненых и мужа. Что дальше было, она не знает, муж знает, но не говорит, а она знает только то, что ей муж говорит, больше ничего ей знать не полагается. Мы со Шнайдером переглянулись: – Видите, как у мусульман дело хорошо поставлено: женщина знает только то, что муж считает нужным, чтоб она знала, – сказал я. – А у нас бедный муж знает только то, что женщина соизволит ему сообщить. А чаще всего – солгать, – поддакнул Шнайдер довольно печально и тут же вскрикнул: – Возьмите у детей мои ключи! Они их сейчас проглотят! Дайте им лучше вон тот календарь, что за вашей спиной, на полке. Братья, не без боя отдав ключи, схватили календарь и тут же принялись рвать его на части. – Ничего, пусть, – махнул рукой Шнайдер. – Что было после того, как раненых и вашего мужа увела полиция? – Нэ знай, муж знаэт. Он милиц дэнги давала и домой пришла. Один года тиха была, а этот года – опять милиц был, федерал. Оказалось, что в этом году, зимой, вновь пришла милиция и забрала мужа. Сказали, что прокуратура возбудилась и дело опять открыла. Мирзада думала, что они снова захотели денег. – Они же уже взяли один раз? – удивился Шнайдер. Мирзада усмехнулась такой наивности: – Ну и что? Опят возмит. Они как собак бэшэны, дэнги лубит. Муж нэ дал – эво турма посадил. Потом писмо приходил, муж из турма кричал, эхат нада. Мы машин-грузовик сэл и поэхил. А когда глаз открывал – Гэрмания был. Шнайдер усмехнулся: – Она хочет сказать, что с тремя детьми, беременная, проехала через десять границ в грузовике?.. Это же не картошка, а дети. Тут полчаса посидеть спокойно не можем, чтобы они не шумели или не плакали. Не верю. Мирзада спокойно пожала плечами: – Урда давал, дэти спал. Вай, Альбаганчи, осторожна! – вскрикнула она, видя, что тот, насыпав на брата остатки календаря, начал рвать обложку свода законов, вытащенного под шумок с нижней полки. Теперь, после шоколада и чипсов, дети захотели пить и писать. Я отвел их в туалет, где они дружно и бойко пописали в высокие для них писсуары, ни за что не соглашаясь пописать в унитаз, считая, очевидно, это недостойным мужчин занятием. Шнайдер тем временем рассчитал что-то на бумаге и сказал: – В начале 99-го года в Чечне активных действий еще не было. Откуда взялись эти раненые? Мирзада отозвалась: – Мала-мала вэзде вайна был. Зачистка. Руски рэйды дэлал. – Брали вы деньги за постой раненых? – Я нэ знай, муж знаэт. Мнэ кто сказал, откуда знай? – Ладно, спросите тогда ее: после первого эпизода, в 99-м году, она еще принимала у себя раненых?.. Это-то она знать должна! – Нэ принимал, – ответила Мирзада. – А какой был состав раненых? – не унимался Шнайдер. – Кто они были? Ну, русские, чеченцы, узбеки? – Кавказки был, чорны. Руски всяки чорны убивала, паспорт не смотрэла, всэм стрэляла. – Кстати, а где ваш паспорт? Мирзада удивилась: – Гдэ? Откуда знай?.. – Она покачала младенца и спокойно объяснила: – Муж грузовика сказал, куда эхат. Грузовика привэзла, я глаз открывал – уже Гэрмания. Вай, откуда знай, гдэ паспорт?.. Муж знаэт. – Хорошо, хорошо, – отмахнулся Шнайдер. – Ваш муж все на свете знает, я понял, а вы ничего не знаете. Братья тем временем подобрались к штепселям и розеткам. Я предупредил об этом Шнайдера, он попытался их остановить, но они подняли шум, обошли его и начали с воодушевлением выдергивать шнуры. И тогда Шнайдер подхватил старшего Альбаганчи и посадил себе на колени: – А вы второго возьмите. Как-нибудь закончим. Мирзада тихо спросила меня, соединят ли ее с мужем, когда тот приедет. Я перевел вопрос Шнайдеру. Придерживая правой рукой на колене малыша, левой он молодцевато потер свой бобрик: – Муж, наверно, тоже тут, с вами вместе приехал, где-нибудь сейчас под окнами стоит… Я ни за что не поверю, чтобы какой-нибудь нормальный человек отправил бы беременную жену с тремя детьми в грузовике в неизвестном направлении. Да еще мусульманин!.. Быть такого не может!.. Тут Альбаганчи выхватил у него из кармана удостоверение и швырнул его на пол, а Бальбаганчи с моих колен дернулся вперед и опрокинул стакан с водой на младенца, которого Мирзада, устав держать на руках, положила на стол. Младенец заплакал. – Давайте в темпе! – сказал скороговоркой Шнайдер. – Были у вас когда-нибудь какие-нибудь проблемы с полицией или другими органами безопасности? Не у мужа, а у вас лично? – Нэ знай, муж знаэт. Он охрана жэлэзны дорога работала. – В охране железной дороги, вот оно что!.. Значит, он государственный служащий? – Да, служба ходил. Иногда нэдэли дома не была. |