Онлайн книга «Замыслил я побег»
|
— Такова жизнь, — философски заметил Башмаков-старший. — Сегодня ты есть, а завтра на твоем месте бабашка… Пенсии не хватало даже на еду, и отец устроился сторожем в гриль-бар, открывшийся по соседству в помещении книжного магазина. Работа нетрудная: прийти за час до закрытия питейного заведения, выпроводить засидевшихся гостей, принять у бармена ключи и заступить на пост. Но и деньги — смешные. Однажды Труд Валентинович прислушался к спору двух подвыпивших посетителей. Собственно, спор заключался в том, что один считал чемпионат в Италии неудачным, а второй — позорным… — Параша, а не футбол. А помнишь, какой в 86-м чемпионат был? — О! — А помнишь, как Вальдано головой немцев размочил? — О! — Вальдано забил второй гол на 56-й минуте. А головой забил Браун с углового на 22-й минуте. И вообще, мы уже закрываемся! — ворчливо поправил Труд Валентинович. — Не мешай, командир… — возмутился один. — Не, погоди! Правильно он говорит — Браун. Вас как звать-то? — Труд Валентинович. — Слушай, Валентиныч, а помнишь, как Буручага немцам вхреначил? — Еще бы! С подачи Марадоны. На 85-й минуте… Какой гол! И вот ведь как в жизни бывает. Немцы-то Аргентине тоже на 85-й пенальти вкатили. А разница — как между первой брачной ночью и храпаком после золотой свадьбы! — Хорошо сказал, Валентиныч. За тебя! Весть о вундерпенсионере, знающем наизусть всю историю мирового футбола, быстро распространилась среди завсегдатаев бара. Труд Валентинович стал приходить на работу не за час до закрытия, а час спустя после открытия и потихоньку кочевал от столика к столику. — Валентиныч, на ап: 54-й — полуфиналы? Труд Валентинович закрывал на мгновенье глаза (позже он еще стал мучительно морщить лоб, чтобы подчеркнуть нелегкость своего знания), а потом без запинки отвечал: — ФРГ—Австрия, 6:1, Венгрия—Уругвай, 4:2… — Молоток! Выпьешь? — Две капли. Хватит, хватит! Ну, свисток — вбрасывание! Хозяин бара очень скоро сообразил, что не использовать в коммерческих целях чудо природы, явившееся ему в виде отставного метранпажа, просто неприлично. Труду Валентиновичу отвели специальный столик. Каждый посетитель мог задать любой вопрос из истории футбола и мгновенно получить ответ. Иногда подвыпившие болельщики организовывали стихийный тотализатор: ошибется или нет футбольный всезнайка? Нет, не ошибался! Никогда. За работу ему полагался ежевечерний ужин с выпивкой, а также, учитывая все возрастающую популярность бара среди окрестных болельщиков, небольшая премия. У Труда Валентиновича была драгоценная реликвия — старый снимок Стрельцова с настоящим автографом великого Эдика. На фотографии Есенин русского футбола, юный, еще не сидевший в тюрьме, держал в руке мяч и улыбался. Труд Валентинович увеличил снимок, обрамил и повесил над своим служебным столиком. С тех пор безымянный прежде гриль-бар стал называться «У Стрельцова», а в алкогольном просторечье — «Стрелкой». Башмаков иногда заезжал к отцу. Труд Валентинович вел себя солидно, почти по-хозяйски: взмахивал рукой, чтобы подали закуску и выпивку. Он начал полнеть, хотя раньше этого за ним не замечалось, наоборот, отец всегда упрекал Олега за ранний животик. Теперь лицо его набрякло, а щеки и нос стали крапчато-красными — верный признак того, что от «конвенционной» кружки пива он шагнул далеко вперед. Из-за этого у них с Людмилой Константиновной произошел конфликт, можно сказать, разрыв. Они разъехались в разные комнаты, жили теперь каждый за свой счет и даже холодильник поделили пополам — две полки одному, две полки другому, а морозилку разгородили специальной вертикальной фанеркой. Однажды, после катастрофы с приборами ночного видения, Олег Трудович поехал в «Стрелку» развеяться. Выпив, он зло прошелся по демократам, которых уже тогда стали называть «демокрадами». — А вот и неправильно! — возразил отец. — Страну развалили? А может, так и надо?.. Страна должна быть людям впору! Ты же не покупаешь ботинки семидесятого размера? А страна у нас была семидесятого. Вот и сократили на несколько размеров. Я при коммунистах шестьдесят четыре года прожил. Я-то знаю, как ночью вскакиваешь от того, что тебе сон приснился, будто ты портрет Брежнева вверх ногами заверстал! Я-то знаю, как это бывает, когда пятнадцать лет ждешь квартиру, а потом вдруг тебя нет в списке… — Но ведь дали же! — Дали… Мать твоя теперь каждое утро трындит: «Если бы не я, если бы не я…» Говорит, чтобы я ей отстегивал за квартиру, потому что ей площадь дали, а не мне! А почему мне кто-то что-то давать должен? Почему? Человек должен заработать и купить! — А если человек не может заработать? — Значит, он или дурак, или лентяй! Дурака надо лечить, а лентяя мне не жалко. Голодному человеку надо не рыбу жареную давать, а удочку, чтобы он рыбки наловил! — Это, кажется, по телевизору вчера Гайдар говорил? — Ну говорил… Тем временем кто-то из посетителей почтительно приблизился к столику: — Валентиныч, в 74-м финал кто судил? — Тейлор, — мгновенно ответил отец с некоторым даже недоумением по поводу такой легкой незначительности вопроса. — Ага, спасибо. Сынок навестил? — Сынок. Наследничек. Вот учу уму-разуму! Характер у отца начал портиться, и Башмаков все реже заглядывал в «Стрелку». Зато Людмила Константиновна стала регулярно наведываться к сыну — всласть пожаловаться на съехавшего с глузду Труда Валентиновича. Однажды мать приехала заплаканная и рассказала, что денег отец совсем не дает, приходит поздно из бара пьяный и смотрит до трех ночи по видику чемпионаты прошлых лет. Громко кричит и выпивает по поводу каждого давным-давно забитого и выученного наизусть гола. А вчера даже упал в ванной и разбил стеклянную полочку, на которой стояли шампуни. А главное — женщина у него появилась. — Да ну что вы такое говорите? Какая женщина?! — возразила Катя и глянула на мужа со значением. Она и не сомневалась, что все Башмаковы отличаются генетической предрасположенностью к блудовитости. Последний роман Труда Валентиновича начался необычно. Как-то раз загулявший в баре мужик, занимающийся туристическим бизнесом, восхитился футбольными познаниями бывшего верстальщика и подарил ему путевку на финал чемпионата мира в Лос-Анджелес с заездом в Нью-Йорк. Отец, до этого ни разу не покидавший пределы Отечества, вернулся потрясенный. — Олег, ты никогда не догадаешься, куда я залазил! — Куда? — В голову статуи Свободы. Пустая, что у твоей матери! В этой поездке, как признался впоследствии сыну Труд Валентинович, он и познакомился с вдовой-генеральшей. Та сдала иностранцам четырехкомнатную квартиру на Кутузовском и зимнюю дачу во Внуково, получала в месяц столько, сколько и не снилось ее усопшему лампасному супругу, и разъезжала теперь по всему миру. В поездке между генеральшей и Башмаковым-старшим завязался скоротечный туристический роман, и, расслабившись на предотлетном банкете, генеральша с причитаниями и жалобами на ушедшее здоровье изменила усопшему мужу. |