Онлайн книга «Когда явились ангелы»
|
Экскурсия приняла неприятный для мистера Мудэ оборот: слишком часто гоготали янки над сардоническими замечаниями Блина о пекинском бытии; слишком много было разговоров, из которых Мудэ исключали, особенно о забеге. – Вы тоже бегаете, мистер У? Они покидали парк Бэйхай с его белой ступой и выходной суматохой: пестро разодетые школьники носились повсюду, словно сбежавшие цветы. Мудэ отметил, что парк славен безмятежной красотой, кою хранит много веков; Блин вклинился с кратким изложением событий недавнего прошлого, о которых мистер Мудэ предпочел не упоминать. Еще два года назад, поведал Блин, парк был наглухо закрыт для простых людей, сдающиеся напрокат гребные лодки не волновали бархатную гладь его пруда, а огромные ворота парка были зарешечены и снабжены караулом. За них не пускали никого, кроме супруги Мао и ее личных гостей. Блин объяснял, какой это кайф: много лет ты бегаешь трусцой мимо запрещенного рая, а в один прекрасный день двери внезапно распахиваются, и тебе разрешают бегать внутри, – когда мистер Мудэ перебил его вопросом про бег. – Дьявольски верно: бегаю, – ответил Блин. – Один из героев вашего города. Три года в Пекинском универе. Приходите в гости, Мудэ; приму вас с распростертыми. – Бегаете на время? – Бегал на пятерки и десятки. В школе был первым на дистанции полтора кэмэ. – Вы наверняка участвуете и в завтрашнем героическом забеге? – Увы. Героическим бегунам завтрашнего дня не светит компания Шмелого Лу. – Но вы же записывались? Такой любитель спорта, как вы, живущий в Пекине… – Пропуск по приглашениям, мистер Мудэ… помните? – Ах, верно, – припомнил Мудэ. – Я и запамятовал. Какая жалость, мистер У. Блин приспустил синие очки и всмотрелся в лицо Мудэ; невозможно было понять, какие чувства охраняла эта улыбка – сочувственное ли молчание, снисходительную ли усмешку или что еще. – Подбейте их на полтора кэмэ по периметру Тяньаньмэнь – типа Мили Пятой авеню в Нью-Йорке [193] , – тогда и увидите, как я рву свою тощую желтую жопу. – Я получил бы великое удовольствие. Чтобы вызволить Блина из беды, редактор спросил, нельзя ли съездить на спортплощадку универа, поглазеть на занятия; вдруг удастся застать тренировку по бегу? На этот раз колебался Блин, а Мудэ неожиданно поддержал инициативу. Правда, признал он, уже сделаны все приготовления к банкету, но отчего бы его не пропустить и не отправиться с мистером У на тренировку легкоатлетов? Внезапная перемена в Мудэ ошеломила всех – и слегка встревожила. Когда Мудэ выгрузили у безликого кирпичного дома, к которому он направил шофера, Блин откровенно струхнул. – Это Бюро по контролю за иммиграцией! – И чье же имя он отправился искать? – поинтересовался фотограф. – Точняк не скажу, но спорим на бакс, – сказал Блин огорченно, – что выйдет Большое Мудилово. Ставку никто не принял. Автобусная поездка до универа была тиха и печальна. Невзирая на задорную студенческую суету, универ был мрачен, как и плотно сидевшая на нем горшечная крышка неба. Обычно при универах есть лужайки, но тут почти все пространство покрывала сбитая грязь – такая же, как вокруг городских жилищ, только здесь ее подметали куда реже. Ряды серо-зеленых эвкалиптов погрузили тропки и дорожки в полумрак, свет – будто под водой. Угрюмые рабочие пейзаж не оживляли. Блин рассказал журналистам, что студенты в контрах с пролетариями, живущими на той же расползающейся университетской территории. Порезанные шины велосипедов. Изнасилования. Стенка на стенку: рабочие считают студентов наглецами и лентяями, а для студентов рабочие – наглецы, лентяи и неучи. Кабы не защита милиции, студентам пришлось бы очень и очень туго. – Всего здесь сорок тысяч народу, из них студентов – меньше восьми тысяч. – Если так, быдла тут в разы больше, чем школяров, а это нечестно. – В Китае, – помрачнел Блин, – вечно такая байда. Хотя тренировочные забеги в преддверии марафона не проводились, три китайских бегуна и австралийка рыскали по хладному цементу спортзала в поисках ключа от легкоатлетического клуба. Блин поведал им, как вскрыть замок, и сказал, что решил пропустить тренировку. Редактор спросил, нельзя ли по-любому взглянуть на помещение – ну и сделать пару снимков. Блин нехотя свел журналюг по темной бетонной лестнице в подвал к видавшей виды деревянной двери. Девушка ковырялась в замочной скважине палочкой для еды. Блин отобрал у нее палочку, по итогам ковыряния рванул на себя дверь и включил свет. Их взору предстала слепая цементная коробка с раскладушкой и конторкой. На укорененном в дверной раме железном пруте был развешен десяток потрепанных спортивных костюмов. – Наша раздевалка, – сказал Блин. – Берлога-люкс, верно? А вот тут, – он вытащил из-под раскладушки картонную коробку, – складируется наш инвентарь. В коробке были свалены изношенные непарные шиповки, четыре бамбуковые эстафетные палочки, ядро и диск. – Копье для метания вон там воткнуто, чтоб сушить душистые костюмцы, – сказала журналистам девушка. Выбравшись наружу, Блин надел синие очки и пошел назад тем же маршрутом. – Теперь понятно, почему Китай переживает не лучшие в плане легкой атлетики времена? Когда они вернулись к университетским воротам, привычного автобуса там не было. На его месте стоял огромный черный лимузин «Красное Знамя» советского производства. Выглядел он как среднее между «паккардом» и панцером [194] . Водитель вышел из кабины, отвесил поклон и протянул записку и четыре тисненых приглашения. – Это от Мудэ. Пишет, что автобус понадобился для иных целей и что дипломатический лимузин доставит нас в отель, где мы сможем переодеться, а потом отвезет на банкет в Великий зал. Четвертое приглашение – для мистера У, и Мудэ просит нас уведомить мистера У о том, что место для него зарезервировано. – Вот черт, – сказал Блин. – Вот черт. Тридцать спиц вместе — одно колесо. Но то, что в нем – отсутствие, определяет наличие возможности использования телеги. Стенки из глины — это сосуд. Но то, что в нем – отсутствие, определяет наличие возможности использования сосуда. В стенах пробиты окна и двери — это дом. Но то, что в нем – отсутствие, определяет наличие возможности использования дома [195] . |