Книга Субмарина, страница 53 – Джо Данторн

Грэм делает шаг назад. Надеюсь, мне удалось забрызгать ему ботинки.

— Ну вот, — говорит он.

Жду, когда он ударит меня по голове лопатой.

— Давай-ка еще разок, — говорит он.

Мои плечи вздрагивают, и еще одна ревущая, сотрясающая все тело волна рвоты, пульсируя, продвигается вверх по пищеводу и выплескивается наружу.

— Все? — спрашивает Грэм.

Я плююсь на траву и вытираю рот рукавом. Во рту вкус энергетического напитка и чистящего средства.

— Все, — отвечаю я.

Сев на колени, смотрю на него сквозь пелену слез. Он похож на привидение.

— Я долго придумывал разные способы, как тебя убить, — заговариваю я.

Он протягивает мне руку. Я даю ему левую, потому что она больше запачкана рвотой. Он молча помогает мне подняться на ноги. Когда мои глаза наконец высыхают, мы уже проезжаем автомастерскую в Верхнем Киллае [32] . Голова уже кружится меньше, но во рту до сих пор вкус такой, будто я насосался старых медяков.

Смотрю на Грэма; мой злейший враг сидит за рулем. Если он не собирается выбросить мое бездыханное тело на свалку, остается одно: он везет меня в полицейский участок. Вид у него совершенно безмятежный, он полностью контролирует ситуацию. Я не в состоянии сформулировать какой-либо разумный аргумент.

— Прошу Тебя, Господи, только не в полицейский участок, — бормочу я, делая Грэму комплимент, действующий на подсознание.

— Не волнуйся, Оливер. Я везу тебя домой. — Наверное, он говорит метафорически.

Проезжаем мимо моей школы — ворота заперты, парковка пуста. Испытываю слабые эмоции.

— Думаю, будь я твоем возрасте, сделал бы то же самое. — Грэм разговаривает со мной. Я вдруг вспоминаю что он нес меня к машине, как ребенка. И помогал застегнуть ремень.

Мы проносимся мимо забегаловки, отделения банка спортивного магазина. Мой рот по-прежнему выделяет много слюны. Я глотаю.

— Ты все еще собираешься трахнуть мою мать? — спрашиваю я.

— Никогда не собирался, Олли, — отвечает он.

Он ведет машину очень осторожно.

— Вранье, — обрываю его я.

Он не опровергает мои слова. Уголки его губ опускаются. Решаю заключить с ним сделку.

— Можешь собираться сделать это сколько угодно, — предлагаю я, — до тех пор пока мысли не перейдут в действия.

— О’кей, — отвечает он. Меня это удивляет.

Мы приближаемся к церкви Святого Иакова, где он учит маму капоэйре. Грэм сворачивает на нашу улицу и останавливает машину.

— Ну вот, — произносит он.

Я смотрю на него. Он на меня. Мы с Грэмом смотрим друг на друга так пристально, как разве что парень и девушка, которой он делает предложение.

— Твои родители мне очень дороги, — говорит он.

Грэм симпатичнее моего отца. Его шрам на самом деле ему идет. У него крепкая фигура, на него хочется опереться, как на дерево.

— Ты просто пытался их защитить, — рассуждает он.

Я хотел бы иметь такого мужа, как Грэм. Он создан для того, чтобы заботиться о людях. Я пьян и расчувствовался. Он прав.

— Извините, — прошу прощения я.

— Ничего, — успокаивает он.

Грэм выходит из машины и направляется к моей двери. Вытаскивает меня, точно я жертва ужасной автомобильной аварии. Мои ноги обмякли и стали бесполезными. Он кладет мою руку себе на плечо и помогает пройти по дорожке; понятия не имею, куда он меня ведет. Но он говорит, что я дома.

— Давай, сынок, — произносит он, подхватывая меня за подмышки. Жаль, что я не его сын.

Грэм тащит меня вверх по ступенькам, как марионетку, и мои ноги ударяются о бетон. Он прислоняет меня к зеленой двери — нашей входной двери. Мои ноги едва могут сохранять меня в вертикальном положении. Прислоняю голову к деревянной поверхности.

Я мог бы уснуть прямо здесь. Закрываю глаза.

Чья-то рука лезет в карман моих джинсов и принимается шарить рядом с пенисом. Вспоминаю Кейрона. Я сам напросился.

Грэм достает из кармана мой бумажник и ключи на цепочке. Вставляет ключ в замок, но не поворачивает. Я оказываюсь пристегнутым к собственной входной двери.

Грэм говорит, что проблема исчерпана. Пусть она останется в прошлом. Он неправ, отвечаю я, проблема никуда не делась. Грэм держит меня за подбородок, приподнимает мне веко большим пальцем и очень долго смотрит мне прямо в глаз. Потом говорит, что я еле на ногах стою, и отпускает мою голову. Он приказывает мне подождать, пока принесет мой рюкзак из машины Грэм — мой шофер и носильщик. Он спрашивает, понял ли я его, и исчезает.

Я поворачиваюсь и смотрю на море. Корки не видно.

Из-под края занавески в гостиной просачивается свет. Поворачиваю ключ в замке и наваливаюсь на дверь. Она распахивается, и я влетаю вместе с ней.

Родители все еще не спят; они сидят на лестнице в полутемной прихожей, согнув колени; у обоих в руках по бокалу красного вина. Единственный источник света — лампа в гостиной. Я вытаскиваю ключ из двери и, еле держась на ногах, вваливаюсь в коридор; они поднимают головы и улыбаются.

— Вот ты где, — произносит мама; голос у нее ничуть не встревоженный. — Мы волновались.

Гляжу в гостиную: на кофейном столике четыре пустых бутылки вина и три пачки из-под чипсов.

— Пришлось выпить пару бокалов, успокоить нервы. — Папа снова шутит; он улыбается, лицо раскраснелось. Его лицо всегда такого цвета на свадьбах и днях рождения.

Я замечаю, что они оба улыбаются, а выражение моего лица не видно при романтическом освещении.

— Ну и воскресенье у нас выдалось, — рассказывает мама. — Мы с твоим папой поссорились, а потом напились. — Она кладет голову ему на плечо.

Я прислоняюсь к стене.

— Но мы уже помирились, — продолжает папа.

— Спросите меня, где я был, — предлагаю я.

— Мы все прояснили, — добавляет он.

— У Грэма Уайтленда.

— Оливер? — папа не понимает.

— Принес ему благую весть о том, что у него скоро появится ребенок.

— Оливер, ты пьян и не ведаешь, что несешь, — сердито говорит папа, точно я ему все настроение порчу.

На его рубашке расстегнуты три пуговицы.

Люк угольного погреба скрипит; на крыльце слышны шаги.

— Грэм? — зовет мама.

Тут я понимаю, что Грэм зашел в дом вслед за мной, потому что у папы на лице вдруг появляется совсем другое выражение.

— Оливер, что ты наделал? — бормочет папа. Я в нем разочарован. Есть столько более крутых вещей, которые он мог бы сказать, например: «Грэм, если ты еще хоть раз тронешь мою жену своими экологически чистыми руками, я сделаю тебе массаж лица кулаком!»