Онлайн книга «Девочки»
|
Я окидываю взглядом нашу группу за столом. Вдруг ловлю себя на мысли: а что было бы, войди сейчас Анна? Вовсе не в нашей троице проблема этого человека, думается мне. Войди сейчас Анна — это было бы землетрясение. Хаос. Коль скоро это «Он», его проблема — «Она». А мы сидим перед этим мужчиной — мы, превратно истолковавшие ситуацию. Мы не упоминаем маму. «Он» тоже. «Он» говорил о дедушке, о бабушке, о маминых братьях и сестрах, даже о моем крестном, которого «Он» до сих пор боится как огня. Но не о ней. Ни разу. Ни словечка. Не для того, чтобы поиграть с нами, «Он» стучался в дверь! И не из-за крестного «Он» перестал приходить! Я встаю так резко, будто краб вцепился клешней мне в зад. Эта последняя выложенная карта все во мне перевернула. — Мне пора! — И мне. — И мне. «Он» расстроен. Ну вот, ломает пальцы… «Может, посидите еще? Недолго? Два часа — это так мало», — почти слышу я его мольбу. «Он» ничего не говорит. Что помешало ему высказать эту просьбу, так ясно читавшуюся в его вдруг ставшем потерянным взгляде? «Он» не посмел. Светловолосый мужчина с фотографии надел свое кожаное пальто. От него повеяло холодом. Мы вчетвером вышли на бульвар. — Вы хоть весточки мне посылайте… Я буду рад… Мы ничего не говорим. Нам всем неловко. — От меня весточки не ждите. Я постоянно в разъездах. Пока найду открытку, ручку, марку и адрес, глядь — улетела… Я нарушила молчание, надо сказать, грубо. Коринна готова ударить меня, так возмутил ее мой ответ. — Я, конечно, напишу вам, но только… но только… только у меня нет вашего адреса. Услышав это, «Он» сразу посмотрел на меня. Я самая защищенная. Я самая сильная, что бы там ни говорили. Я высказала свое предположение: скорее всего, я не напишу ему и не приеду больше. А хотела ли я получать письма от него? — Я опаздываю, давайте быстрее. Я тороплю сестер. Ситуация непростая, деликатная. Не надо усугублять, все и так печально! Вот теперь мне хочется завыть. «Он» понял. Я прошу его уйти. В последний раз «Он» смотрит на нашу троицу. Фотографирует нас глазами. Запечатлевает наши лица. Почему он не уходит? Черт… — Все-таки посылайте мне весточки иногда… — снова просит «Он», уже удаляясь. Мои сестры не знают, в какую сторону идти. И когда светловолосый мужчина оборачивается, я подаю сестрам знак за мной. Они не подвели. Остались рядом со мной. Мы делаем вид, будто уходим. А сами, остановившись, смотрим, как силуэт светловолосого мужчины скрывается в метро. * * * Черт-те что! Я черт-те что несла в ответ на все вопросы по телефону! Журналистка, верно, подумала, что берет интервью у дебилки. Я вообще не понимала, о чем она спрашивает. Меня одолел смех, когда девушка с ресепшена предупредила, что я закуриваю сигарету не с того конца. Мне хотелось одного — чтобы это кончилось. Я сидела, уставившись на чемодан. Грызла ногти. Аж до мяса на правой руке, говорила же — откушу. Отвечала невпопад. Я хотела домой. Подальше отсюда. Мой дом — за пятьсот километров. Скорей бы сесть в ТЖВ. Мой дом — моя крепость. Я стану другим человеком, как только ступлю на парижский асфальт. Мой поезд в восемь. — Позвони маме, — сказала мне Жоржетта. Я набираю мамин номер. — Это Сибилла. — Да? — Я сегодня уезжаю… Если хочешь, можем выпить кофе где-нибудь возле твоей работы. — Да. — Ты в котором часу заканчиваешь? — В полшестого. — Договорились, я за тобой зайду. Обошлось без скандала. И без излияний. Самое трудное позади. Светловолосый мужчина сел в метро. «Он» поехал домой. Куда? Мы не знали. Не успел «Он» скрыться, мы, Коринна, Жоржетта и я, ринулись обратно в «Брасери-дез-Эколь». Четыре стула были пусты. Никто не занял наши места. На столе остался стакан от лимонада — как свидетель. Коринна плакала не переставая. — До чего же грустно, — без конца повторяла она. Я иду в направлении маминой конторы. Меня снова гложет сомнение. Правильно ли я поступаю, собираясь рассказать ей об этом? Не оставляет мерзкое чувство, что меня положили на лопатки. Я проиграла свою партию — станет ли это и маминым проигрышем? Играли мы в одной команде или нет? — Ну что, вы довольны? Один из двух телохранителей не знал, что моя старшая сестра плачет, когда она не очень довольна. Если она говорит: «Как грустно», значит, ей не хочется пуститься в пляс. — А «Он» симпатичный, — добавил он. Это была попытка вернуть краски нашим бледным лицам. Коринна была зла на меня ужасно. Я отказала этому человеку в просьбе писать ему. Я отказала этому человеку в праве внедриться в нашу жизнь. А «Он»-то ждал от нас своего воскресения. — «Он» ведь славный с виду, правда? Второй телохранитель был не так уверен в успехе нашей встречи. — «Он» хотел, чтобы мы писали ему время от времени. Знаете, что ответила Сибилла? «На меня можете не рассчитывать, я вам никогда не напишу!» Оба парня были шокированы. «Да почему же, черт возьми, ты так ответила?» — из двух открытых ртов не вырвались эти слова, но я почти услышала их. — Как чувствовала, так и ответила. Мой ответ был им прекрасно известен, и вся ситуация тоже. У меня не было желания обучать их покеру. Я хотела избавиться от проблемы, которую сама же и усложнила. Надо было мне довольствоваться фотографией. Я доставала ее время от времени из кармана. Потом убирала, и она спокойненько себе лежала. Она была такой, как я хотела. Меня это устраивало… А «Он»… Им было сложнее управлять. — Что тебе мешает встретиться с ним еще… Я готова была избавиться от этой обузы. «Он» ваш, забирайте, а я оставлю себе фотографию. Невозможно. Если одна из нас отвергла этого человека, две другие к ней присоединятся. — Давай возьми с собой детей, с которыми он не изъявил желания познакомиться! Я засмеялась. Не знаю почему, но засмеялась. — Привет, дедуля, пойдем на карусели? Ха-ха-ха! Старшая сестра была раздавлена моими насмешками. Я топтала цветы нежных чувств, которые могли бы распуститься в кафе. — Неужели трудно протянуть руку? Моя старшая сестра тупела на глазах. |